обычно я как поп-звезда высоко котируюсь, причем и в Америке, где меня никто не знает, или там, где меня все знают, потому что если ты кто-то где-то, то везде будешь комфортно себя чувствовать. Но вот на этот раз так не получилось. Ну просто не приняли меня там с распростертыми объятиями – и все тут. А музыка тоже странная играла – такая сухая, индустриальная, короче, то, что я не люблю. Ни мелодий, ни голоса. Странная. Женщины, кстати, вели себя очень мило, а мужчины – так, как будто я на их территорию зашел, так что они меня не приняли».
Его по умолчанию выбираемый способ справляться с таким неудобством в 2007 оказался не слишком мудрым.
«Итак, – продолжает он. – Я начал жрать разные наркотики и добрался явно до самого зловредного, потому что начал кудахтать, как курица. А там еще был момент в джакузи – Айда ушла, переоделась, пришла в джакузи в бикини а ля Урсула Андресс, и оказалось, что у нее просто сногсшибательная фигура. У меня в голове тут же: так, одежда эта мне никак. А я в трусах просто. То есть я в джакузи с очень горячей голливудской девочкой и вся ситуация совершенно голливудская. Но тут мне стало плохо, я закудахтал, и пришлось, увы, выйти. Я пришел в отличной паре кроссовок Bathing Ape, один оставил там и так и не получил его обратно. А кроссовки эти мои любимые были: закрытый носок, сами белые, полоска оранжевая. А надо было убираться быстро, потому что я уже самого себя напрягал».
А Айда проводила своего кавалера – кудахчущего, в одном ботинке – домой.
«И она меня прям выхаживала, как сиделка, – говорит он. – А я ей ставил мои пластинки. Ну, это она говорит, что я это делал, но я знаю, что было много всякого, что я люблю. А она, в общем, лечила меня и оказалась ровно тем, кто мне был нужен в тот момент – немножко любви. То есть в первую же ночь она увидела меня в моем самом худшем состоянии. И, что любопытно, это ей понравилось».
И следующие три недели они были вместе: «Айда не уходила из моего дома, только на работу ездила. А я принимал таблетки эти, адерол, а ели мы только пирожные, ничего больше. Я хотел похудеть, но хотел есть что-то приятное, так что решил, что все калории уйдут в пирожные. Покупали эклеры в Glen – весь холодильник ими забит был. На завтрак их ели, на обед тоже. Я столько амфетаминов принимал, что мне в общем и есть не нужно было, так что мы ели только пирожные. Месяц».
А потом он с ней порвал.
Сейчас, оглядываясь назад, Роб думает: что бы ни связывало его с Айдой, ниточка эта появилась именно тогда, в тот первый вечер, сразу после того, как они приехали на ту техно-вечеринку. Что объединило их, и почему они вдруг поняли, что их образ мыслей и мировоззрение, и вообще то, какие они, могут соединиться необычным образом – это все впервые обнаружилось, когда они вместе испытывали схожий дискомфорт и понимали, чем закончится то, с чем они тут столкнулись.
«Был такой момент, – говорит он, – когда мы только приехали, стояли у стены и глядели на вечеринку, а я сказал что-то смешное, как-то прикололся над вечеринкой, потому что заметил парня одного, который ну просто чересчур