бы задать Сталину. Пишу три письма, одно из которых – Хелен, и отправляюсь на боковую. Пока я не видел в Москве ничего похожего на красные сапоги.
5 нояб. 1927 года. суббота. Hotel Grand. Москва
Положительно русские – странные и замечательные люди. Я провел полдня в их главной и самой суровой тюрьме. Это устроил для меня Биденкап – мелкий, агрессивный, самоуверенный и напористый, но знающий человек (я так думаю), настроенный скорее прокоммунистически или по крайней мере воображающий, что он так настроен. Он пришел в 9:15, чтобы сказать мне, что я не должен этого пропустить. Это будет иллюстрировать коммунистические идеи о преступлении, наказании и перевоспитании. И действительно, это так и было… В такси с тремя другими людьми и переводчиком я поехал в […] тюрьму[141]. Тюрьма построена буквой «К» и состоит из пяти этажей камер, находящихся друг над другом. Запах. Камера. Но все это значительно лучше того, что было тут в царские времена. Все подземные камеры заброшены или превращены в рабочие цеха с текстильными машинами. Старая центральная часовня с каморками, из которых через небольшие окошки заключенные могли наблюдать за службами или получать благословление священников, превращена в общественный зал для заключенных, где показывают кино и устраивают другие развлечения. Больше нет одиночного заключения в старом смысле этого слова. Сегодня существуют только пять видов наказания – следующие […]
Здесь был парикмахер-убийца, получивший десять лет. Шеф-повар – тоже убийца. Один из интересных заключенных – старый и простоватый на вид, но, возможно, просто лукавый человек, который в царские времена был агентом-провокатором. С одной стороны, он примыкал к нигилистам и помогал им в попытке взорвать царский поезд. (Попытка потерпела неудачу, но он по крайней мере принял в ней участие – или должен был это сделать.) С другой стороны, после того, как царь был убит, а секретные бумаги полиции оказались в руках красных, выяснилось, что этот человек получал деньги от полиции и за наличные помогал искать нигилистов. Все это он рассказал в ответ на вопросы, заданные нашим гидом с подачи участников экскурсии, и рассказал достаточно просто и прямо. Его спросили, жалеет ли он о случившемся. Да. Он ошибался. Относились ли Советы к нему справедливо с момента раскрытия его преступления? Да. Была ли жизнь в этой тюрьме достойной – гуманной? Очень. Когда он выйдет на свободу? Через шесть лет. «Застрелить надо было этого кровавого ублюдка», – сказал англичанин, стоявший позади меня.
Был там еще один интересный узник, священник из маленькой русской деревни. Вместе с другим человеком он задумал убийство, осуществил его и был приговорен к 10 годам – максимальный срок наказания по новому закону. Но кто «он»! Персонаж из оперы-буффа. Камбоджиец! Или кореец. В высокой соломенной шляпе, размером и формой напоминающей шелковое сито, – и это все было водружено на голову с помощью какой-то желтой шелковой ленты.
И длинное грязное ветхое, но все же шерстяное пальто, подпоясанное льняной тряпкой. И бледные слабые глаза. Странные