и так далее. Но прежде всего это было желание самого болгарского правительства, которое противилось советскому проникновению.
В-третьих, имело место требование русских выходов в Средиземное море и получения военных баз на Дарданеллах. И, наконец, вопрос, который Молотов уже обсуждал со мной в Берлине: СССР заинтересован в выходах из Балтийского моря. Сам Молотов заявил, что Советский Союз заинтересован в беспрепятственном проходе своих судов через проливы Скагеррак и Каттегат.
Тогда я обсуждал эти вопросы с фюрером, он сказал, что мы должны будем войти в контакт с Муссолини, поскольку он был заинтересованной стороной в некоторых из них. Но притязания на Балканы и Дарданеллы не были встречены Муссолини с одобрением. Как я уже говорил, Болгария также была обеспокоена. Относительно Скандинавии: ни Финляндия, ни фюрер не хотели удовлетворять претензии Советского Союза.
Переговоры продолжались в течение многих месяцев. Я вспоминаю, что по получении телеграммы из Москвы в декабре 1940 у меня была еще одна продолжительная беседа с Гитлером. Я высказал идею, что, если бы мы нашли компромисс между требованиями Москвы и интересами других сторон, советско-германо-итальянская коалиция могла быть сформирована, и она была бы настолько сильна, что в конечном счете побудила бы Англию к заключению мира.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: К чему это Вы говорите? Каков был вопрос?
ЗАЙДЛЬ: В основном он уже ответил на вопрос.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: доктор Зайдль, если он ответил на вопрос, Вы должны прервать свидетеля.
<…>
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Прежде, чем Вы сядете, доктор Зайдль, я хочу спросить: Вы зачитали показания Гаусса, дабы свидетель мог подтвердить их? Я верно понял?
ЗАЙДЛЬ: Да.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы не зачитывали параграф 4 этого аффидевита, не так ли?
ЗАЙДЛЬ: Я прочитал только параграф 3. Я не читал остальные параграфы, чтобы сэкономить время.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Ответ на мой вопрос был «да». Конец параграфа 4 заканчивается таким образом: «Министр иностранных дел Рейха составил текст [секретного протокола] в такой манере, что он представлял вооруженный конфликт Германии с Польшей не как вопрос, уже окончательно решенный, но лишь как вероятность. Советская сторона не желала применять формулировки, которые бы трактовались как одобрение или поддержку такого развития событий. Скорее советские представители ограничили себя в этом отношении, приняв во внимание объяснения германской стороны». Это верно?
ЗАЙДЛЬ: Это правильно.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Яспрашиваю свидетеля. Это правильно?
РИББЕНТРОП: Я могу сказать следующее. Когда я прибыл в Москву, окончательное решение еще не было достигнуто фюрером…
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Хорошо, разве Вы не могли ответить на вопрос прямо? Я спросил Вас, были ли показания Гаусса верными или нет. Вы можете изложить свое мнение после.
РИББЕНТРОП: Показания не совсем верны, господин председатель.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Теперь