земскими людьми об избрании государем на Литве своего брата – московского великого князя. Однако этому мудрому замыслу Василия не суждено было осуществиться. Елена прислала ответ, что королем Польским и великим князем Литовским уже выбран брат Александра – Сигизмунд.
В связи с этим избранием Сигизмунда в Литве встала сильная смута и усобица.
При покойном Александре первое место в Литве занимал некий князь Михаил Глинский, потомок татарского князя, перешедшего вместе с Тохтамышем к Витовту. Этот Глинский родился православным, но, воспитываясь в Германии, принял затем латинство; он много путешествовал, был прекрасно образован и славился большою храбростью и знанием военного дела, которое изучил, прослужив несколько лет в войсках германского императора. Вернувшись в Литву, Глинский снискал себе дружбу Александра, но возбудил против себя своим высокомерием недовольство множества панов. Когда Александр был выбран королем Польским, то Глинский получил еще большее значение в Литве, хотя и не носил этого звания. Когда же в 1506 году Александр умер, то литовцы сильно опасались, чтобы Глинский, владевший огромными землями и богатствами, не стал бы искать для себя великого княжения, и поспешили выбрать себе в великие князья брата Александра – Сигизмунда, не снесясь вовсе с поляками, которые очутились вследствие этого в необходимости избрать себе в короли того же Сигизмунда, чтобы не расстаться с Литвой.
Первым делом литовских панов после избрания Сигизмунда было, разумеется, постараться возбудить в последнем холодность и недоверие к Глинскому, чего они скоро и достигли. Но властолюбивый Глинский отнюдь не желал мириться со своим новым положением. Между тем Сигизмунд, человек смелый, предприимчивый и коварный, вступив на престол, стал тотчас же деятельно готовиться к борьбе с Москвой, не желая упускать благоприятного, как казалось ему, времени, наступившего после двух наших неудач под Казанью, и рассчитывая на содействие со стороны Крыма, где в это время верный друг Иоанна III – Менгли-Гирей – сильно одряхлел, а все дела вершили его алчные до наживы сыновья, причем походы Василия под Казань на пасынка Менгли-Гиреева – Магмет-Аминя – возбудили и старого крымского хана против нас. Послав подговаривать крымцев и ливонцев собраться против Москвы, Сигизмунд отправил Василию Иоанновичу послов с извещением о своем вступлении на престол и с новым требованием возвращения литовских областей, взятых Иоанном III.
Но в это время как раз благодаря твердости Василия в Москву уже прибыли казанские послы с просьбою о мире, и наши бояре дали послам Сигизмунда обычный ответ, что великий князь чужих земель и вотчин не держит, а только свои: «Чем нас пожаловал и благословил отец наш, князь великий, и что нам дал Бог, а от прародителей наших и вся Русская земля наша отчина». К этому ответу было прибавлено, что перемирие покойным великим князем было заключено с Александром, «а с Сигизмундом королем нам перемирия не было. Если же Сигизмунд хочет с нами мира