французским раскатистым «эр», периодически проскакивающим и в моей речи, как отмечал Роберт. Я смотрела на неё и пыталась почувствовать что-то, хоть отдалённо напоминающее связь между родителем и ребёнком. Но кроме зарождающейся злости в моей душе ничего не ёкнуло, будто так и должно было быть.
– Пошли, – сказала я застывшему Роберту, развернувшись и потянув его за рукав куртки.
– Мария, подожди! – воскликнула Жизель.
Роб осторожно остановил меня и, шепнув: «Тебе нужно поговорить с ней», развернул лицом в сторону родителей. Я хотела накричать на него, вырваться и по привычке убежать, но понимала, хоть и не хотела признавать, что он прав. С той самой минуты, как я увидела слово «отказ» в своём личном деле, я думала о том, как посмотрю родителям в глаза и спрошу, чем я так не угодила им. Я хотела узнать правду и только поэтому осталась.
– У тебя, должно быть, много вопросов, – полувопросительно сказал Томас.
– Да, – ответила я, сжав кулаки, – у меня много вопросов. Что насчёт: «Почему вы отказались от меня»?
Пара переглянулась. Они явно не ожидали такого прыжка с места в карьер, но я не считала нужным разводить долгий разговор по душам.
– Это очень сложно, Мария, – всхлипнула Жизель. – Пойдём в дом, поговорим…
– У нас мало времени, – отрезала я. – Вы отвечаете или я ухожу.
– Нет, не уходи! – она тяжело втянула воздух. – Просто попытайся понять это, прошу…
Роб схватил меня за руку. Удивив саму себя, я не стала вырываться, а обхватила его ладонь в ответ. На этот раз я была готова услышать правду. Что может совершить четырёхмесячный ребёнок? Дело было явно не во мне и не в моих проступках. И всё, чего я хотела, – услышать правдоподобную причину.
– Мы были очень молоды! Последний год старшей школы, первая любовь, ты, должно быть, понимаешь, – она взглянула на меня, а затем на Роба. Ну вот опять.
– Все вокруг твердили, что оставить тебя – ошибка. Что это сломает нам жизнь. Родители твоей мамы выставили её из дома, когда узнали. Моя мама тоже не питала положительных эмоций. Она сняла нам квартиру и сказала учиться самостоятельности…
– У нас не было другого выхода, Мария! Я правда хотела оставить тебя, хотела быть тебе хорошей мамой! Но мы пытались и учиться, и работать, мы не могли себе позволить очень многое…
– Например, ребёнка, – добавила я.
– Мы хотели лучшего для тебя! Понимаю, ты не можешь представить, но жизнь с нами была бы для тебя большим испытанием, чем приют. Ты не знаешь, через что мы прошли, – сказал мой «папа».
Жизель уткнулась носом в грудь мужа, её плечи тряслись от рыданий. Роберт сильнее сжал мою влажную от волнения ладонь. Колени дрожали, и я боялась потерять контроль. Я не сразу поняла, что плачу вместе с мамой, как и то, что папа и Роб сохраняют внешнее спокойствие, являясь опорой для своих спутниц. Как бы я хотела, чтобы в тот момент со мной был Айвен! Он бы понял меня, как всегда понимал только он. Роб пытался поддержать меня, но это было не то. Я так хотела чувствовать родного человека