еще добежишь до волн Наровы…
Сотника Василия пришлось тащить на себе, попарно, сменяясь на ходу. Ясно было, что рана у него не слишком серьезная, но голова у парня кружилась от потери крови и идти самостоятельно он не мог.
Только двое стрельцов отказались тащить своего бывшего командира: Ипат из Москвы и Агафон из-под Рязани взглянули сурово и равнодушно на Василия и заявили, что теперь все попали в плен, и у них новые хозяева – шведы. А сотник им больше не голова, так что пусть позаботится о себе сам.
– Всю жизнь сладко ел и мягко спал, – сквозь зубы буркнул Ипат, не оборачиваясь. – А с нас три шкуры драл, боярское отродье…
Степан хотел было возразить, что юный сотник никогда не свирепствовал со стрельцами, а даже наоборот – был дружелюбен и не заносчив, однако решил не связываться. Ипат с Агафоном были настроены решительно и враждебно.
– Тут теперь каждый за себя, – добавил Агафон, сплевывая перед собой. – Нечего за боярским щенком ухаживать – не его сила теперь.
Ну, не драться же было теперь с этими двумя самыми здоровенными из пленников, кряжистыми мужиками. Хорошо хоть остальные стрельцы согласились помочь и дотащить Василия до стоянки, где можно было передохнуть.
По дороге Степан оглядел своих невольных спутников. Все они были напуганы и растеряны. Еще утром они были солдатами регулярной армии, а теперь превратились в бесправных пленников, не знающих, что ожидает их.
Двигались быстро – шведы все время подгоняли стрельцов. Понукали, толкали боками коней, наезжали сзади на отстающих.
Шагавший рядом Лаврентий молчал, словно погрузившись в себя.
– Колдует? – спросил себя неуверенно Степан. Да нет, вряд ли. Для колдовства нужен волшебный камень, да пахучие травы, и шапка с бубенчиками, и специальный пояс. Все это хранится у Лаврентия в сумке, но пока использовано быть не может. А камень висит на шее в специально сшитом мешочке.
Да и о чем колдовать? Пока что они не принадлежат себе – их гонят, как стадо, в неизвестном направлении.
Впрочем, к середине дня направление стало понятным – они шли вдоль берега Наровы, в сторону ее устья. Туда, где река впадает в море. Город и крепость Нарва остались далеко позади, а шведский командир, ехавший впереди, все подгонял, оборачиваясь и выкрикивая что-то на своем языке.
Как же горько оказаться в плену!
– Вот тебе и отомстил шведам, – мрачно сказал себе Степан. – Вот и поквитался с ними! Что теперь будет? Уж не сбывается ли вещий сон Лаврентия, в котором он видел себя с железным ошейником?
Когда впереди показалась морская гладь и широкое устье реки, пленникам приказали остановиться. К этому времени даже те стрельцы, которые не были ранены, валились с ног от усталости…
Всех усадили на землю, а солдаты спешились и встали вокруг. Шведский командир вытащил из сумки подзорную трубу и, широко расставив ноги, стал с пригорка глядеть в море.
Нарвский залив выглядел оживленным: виднелись паруса нескольких кораблей, бросивших якоря