всей грёбаной Ичкерии. В Моздоке в госпиталь поместила. А черед два месяца Сашка нашего выпихнули на улицу, с диагнозом «шизофрения». Ни документов, ни денег, не приличной одежды – ничего, одна только справка с заключением врача. Иди куда хочешь. Хорошо хоть, подлечили его немного, на своих ногах передвигаться мог, хоть и с трудом. Какие-то двигательные центры оказались у него задеты, а тут ещё и речь отнялась, изъясняться толком не может. Все на него как на юродивого смотрят, стороной обходят, никому дела до него нет. Как на бойню посылать, так они первые, а как парня сломали, так морды воротят. Уроды!.. И побрёл наш Сашка сам не зная куда, прочь из города. Видно, в тот момент плохо ещё соображал, что с ним происходит, всё как в тумане для него было – и перед глазами туман, и в башке туман. Сколько он так шёл, не помнит. Может, сутки, а может, и трое. Машины мимо него по шоссе снуют, но ни одна тварь не останавливается. И знаешь, кто его в конце концов подобрал? Духи на «волжанке», из местных, причём духи реальные. Отвезли в Пятигорск, билет до Москвы купили, на поезд посадили, денег на дорогу дали – и отправили. Вот тебе и духи. Свои пинка под зад дали, а эти, кого мы врагами считаем, людьми оказались, помогли. Жизнь всё-таки чертовски сложная штука, лейтенант. Давай, что ль, дёрнем ещё по одной?
Я молча разлил. Мы выпили.
– Вот так он до первопрестольной и добрался. Здоровье уже здесь, в Москве, восстановил, почти полностью. Сам, без всяких там докторов. А спасли его молодость, уникальная живучесть, большой запас жизненных сил и могучий организм. Немота вот только не прошла, да двигается он несколько странно, зато силы былые вернулись, качества бойцовские, профессиональные навыки. Да и с головой у него всё в норме, можешь мне поверить. Если бы мне позволили вынести врачебный вердикт, я бы сказал только одно: адекватен. Проблема в другом: если его найдут, за дезертира запросто сочтут – ведь документы его в части остались, никто его со службы не отпускал. До сих пор, небось, в «сочах» значится, а это, согласись, трибунал. Вот потому и держу его на полулегальном положении, от греха подальше. И знаешь что ещё. – Он понизил голос. – После того удара по голове что-то там у него в мозгах включилось, что у обычного человека выключено: он стал чувствовать приближение опасности. Ведь давно уже известно, что травма головы может пробудить в человеке экстрасенсорные способности. Здесь как раз тот случай. Вот он сейчас спит без задних ног, – Олег кивнул на верхнюю полку, где безмятежно похрапывал Сашок, – но стоит только замаячить какой-либо опасности, неважно какой, он тут же будет на ногах, уж извини за каламбур. Так что можешь, лейтенант, расслабиться: пока Сашок спит, нам ничего не грозит. Такой вот парадокс.
– Жаль парня, – искренне посочувствовал я.
История, рассказанная Олегом Киселёвым, оказала на меня угнетающее действие. А ведь это только одна история из тысяч подобных. Хотелось как-то развеяться. Я достал пару сигарет.
– Пойдём, что ли, покурим? – предложил я. – В тамбур.
Олег