сходить в кино и просто поговорить по душам, зная, что она, скорее, язык проглотит, чем выдаст чужую тайну. Ее глаза всегда блестели задоринкой, уголки пухлых губ приподняты, а носик-кнопка и тонкие брови придавалиее лицу удивленное выражение. Юля привыкла наслаждаться жизнью, не задумываясь о последствиях, но если случалось что-то серьезное, она могла свернуть горы, особенно, если горы надо было сворачивать ради близких людей.
– Ты выучила тему?
– Ну… Я прочитала, – уклончиво ответила Юля.
– Понятно. Я тоже вчера прочитала, – Даша показала кавычки пальцами, – но ничего не запомнила.
– Значит, будем вместе дрожать от страха. А ты задачи решила?
– Юль, я вчера так устала, что не помню, как до дома дошла!
– А где устала? На спектакле?
– Сначала здесь, на занятиях; потом носилась в кафе как угорелая, было очень много посетителей. Из кафе побежала в театр и едва не опоздала к своему выходу. А если бы опоздала, вряд ли бы кто-нибудь заметил, – с грустью добавила девушка.
Юля хлопнула ее по плечу.
– Не падай духом! Когда обсуждение нового спектакля? Сегодня?
– Да.
– Прекрасно, – Юля потерла ладони в предвкушении, – сегодня у тебя появится еще одна роль.
– Надеюсь, в ней будет больше семи слов, – вяло откликнулась Даша. – Собрание в два часа, поэтому я уйду с последней пары. Прикроешь, если что?
– Конечно.
В аудиторию вошел мужчина в строгом костюме, и разговоры сразу прекратились. Мужчина поправил очки и сухо произнес:
– Доставайте листочки. Вас ждут два теоретических вопроса и три задачи.
– Мы пропали, – прошептала Юля. – Дашка, ты совсем ничего не учила?
Арсентьева покачала головой и мысленно перекрестилась. Она тоже понимала, что пахнет двойкой.
***
Даша ушла с лекции, но все равно не успевала к началу собрания. Собрание вот-вот начнется, а она только в метро спустилась! Выговор от Никитоса обеспечен.
Никита Александрович Христофоров, он же Никита и он же Никитос,– главный и единственный режиссер театра «Калейдоскоп». Это был молодой человек двадцати семи лет, не красивый, но, определенно, харизматичный. Взъерошенные русые волосы закрывали высокий лоб, из-за легкой щетины Никита выглядел старше своих лет. Его оживленный взгляд не задерживается подолгу на чем-то, а перебегал с предмета на предмет, с лица на лицо. Пристально смотреть и подмечать каждую деталь Никита был способен только на репетициях. В остальное время он искал новые идеи, и этот поиск выражался в его бегающем, жаждущем вдохновения взгляде. Определенного стиля в одежде для него не существовало: то придет на репетицию в костюме, то в потертых джинсах. Никита требовал, чтобы коллеги обращались к нему на «ты» и сам спокойно говорил «ты» заслуженным артистам. Но Никиту нельзя было назвать легкомысленным: он был хитер, красноречив, амбициозен и до безумия любил свою работу. Идеи бурлили в его голове, как лава в вулкане, а поток творческой энергии был неиссякаем, и когда артисты, отработав