Даши возникло множество вопросов, но задала она тот, что с самого начала вертелся на языке.
– Кристина, а ты тоже обижаешь младших?
Девушка гордо вздернула подбородок.
– Нет. Я никогда не опускалась до этого уровня. А если с кем-то дралась, то чтобы отстоять свои права. Я провела здесь не всю жизнь, а полтора года, и нормальные человеческие отношения мне не чужды. Я не была лишена материнской ласки и отцовских советов. Мои родители были уважаемыми людьми. Но однажды случилось несчастье, и я оказалась здесь. Неделю рыдала в углу, ничего не ела, никого не хотела видеть, а потом поняла, что надо жить дальше. Первым делом я захотела, чтобы меня уважали. Уважают – значит не трогают. Я редко ввязывалась в драки, избегала их с помощью диалога и шантажа, – с гордостью говорила Кристина, но Даша не понимала, чем тут гордиться, разве что силой духа, ведь потерять родителей – большое горе, а научиться жить самостоятельно – испытание. – Когда я попала сюда, мне было шестнадцать. Большинство детей младше меня, а младшие боятся старших, поэтому меня не трогали. Да зачем я это рассказываю? – девушка махнула рукой. – Вам, наверное, неинтересно.
– Я искренне тебе сочувствую, – ответила Даша. – Если бы я могла чем-то помочь…
– Вы уже помогли. Я выговорилась. Впервые за полтора года кто-то выслушал.
– А воспитательницы? Они же обязаны предотвращать ссоры.
Кристина кивнула.
– Они вмешиваются и следят, чтобы дети росли в равных условиях. Но беда в том, что сами дети не хотят быть равными. Они не знают родительской ласки, не имеют личных вещей, вот и пытаются выделиться по-другому… И тогда начинаются проблемы: на них обрушивается зависть сверстников. Поэтому честные воспитательницы не поощряют индивидуальность, а нечестные еще и воруют, хотя, казалось бы, что здесь можно украсть? – Кристина усмехнулась. – Видите, штукатурка на потолке потрескалась?
Даша запрокинула голову.
– Вижу.
– Деньги на ремонт выделили весной. Директриса пообещала спонсору нанять бригаду строителей, чтобы те покрасили стены, побелили потолки и заменили стулья. А в итоге мы, дети, неделю всё мыли и убирали. А чтобы проверяющие не заметили трещины на стенах, директриса велела прикрыть их рисунками.
– А куда делись деньги, выделенные на ремонт?
– А вы у нее спросите,– Кристина кивнула на тучную пятидесятилетнюю женщину, сидевшую в конце зала с членами комиссии. – Это Римма Павловна, наша директриса. Она прикарманивает выделенные деньги не только на ремонт, но даже и на еду. А потом возмущается, когда из школы приходят жалобы на воспитанников, промышляющих воровством.
Даша округлила глаза.
– Дети воруют?
– А вы не осуждайте, – нахмурилась Кристина. – Дети воруют не потому, что плохие, а потому, что хочется съесть конфетку или выпить баночку фанты, а никто не позволяет – мол, вредно.
Дарья была поражена услышанным до глубины души.
– Для меня кошмар скоро