с языка блатные словечки и обороты – с кем поведешься, от тех и наберешься, – но, когда надо было, Барон мог изъясняться не хуже старого университетского преподавателя словесности.)
– Работа у меня такая, – продолжал между тем Колбасов. – Вы – воруете, мы – сажаем…
– Понимаю, – кивнул Юрий Александрович. – Насчет того, что сажаем, понимаю. Приятно встретить человека, работающего по призванию…
Колбасов издевку съел спокойно, глазом не моргнул, наоборот, даже рассмеялся, словно старик что-то очень веселое выдал:
– Слышь, Михеев, кончай… А то у нас прямо КВН какой-то получается… Давай-ка лучше по душам поговорим: ты ведь ученый уже, знаешь, что без нашей помощи отсюда тебе не выбраться… Так?
Барон упер в опера тяжелый взгляд:
– А я у вас помощи просить и не собираюсь… До своих лет дожил – ни разу ничего не попросил, а теперь и вовсе смешно было бы.
– Ну-у, Михеев… – с деланным огорчением протянул Колбасов. – Так мы с тобой не построим, понимаешь… Тебе что же – остаток дней во вшивятнике этом провести хочется? Ты же умный человек! Я тут о тебе кое-какие справочки навел – так тебя чуть ли не профессором считать можно… Уголовных дел профессором… Есть информация, что под тобой две бригады ходило, пока мы их не разбомбили, а ты все из себя какого-то святого Моисея строишь. Отвечать-то все равно придется…
– А что ж так мелко-то? – удивился Юрий Александрович. – Две бригады всего… Где две – там и все пять сыщутся, правда, начальник? Лишь бы знать, как искать, но я вижу – вас этому учить не надо. И так умеете. А насчет того, что отвечать придется, так я за себя всегда ответить смогу, никогда от этого не прятался…
Колбасов загасил окурок в банке из-под финского пива, служившей пепельницей, и сказал уже без улыбки:
– Ты бы замашки-то свои баронские попридержал бы, старый… Неразумно себя ведешь, Михеев… А меня интересует всего-навсего одна деталь. То, что хату на Каменноостровском поставил ты, это ни у кого сомнений не вызывает…
Старик ничем не выдал своего удивления – подсознательно он уже ждал чего-то подобного… Иначе зачем было бы ментам устраивать весь этот цирк с валютой и патронами? Тем не менее Барон ответил спокойно и равнодушно:
– Если сомнений не вызывает – предъявите обвинение.
– Не спеши, – дернул губой Колбасов. – Предъявим… Я о другом сейчас… У меня к тебе есть предложение… Ты подумай над ним, предложение стоящее… Так вот: сдай, что взял, – тебе оно все равно ни к чему, попользоваться не успеешь… А отдашь – через день дома будешь… Понял? Но не раньше, чем «Эгина» будет у меня.
– Какая еще «Эгина»? – чувствуя в груди холодную пустоту, выговорил непослушными губами Юрий Александрович. До того как опер произнес название картины, у старика еще оставались какие-то надежды и сомнения, но теперь…
– Не придуривайся! –