танцует)
Альбер:
Прости, Луиза, не идёт веселье…
Ещё сильно отчаянья похмелье!
Друг Вальсингам, что ум твой говорит?
Ты всех нас и бесстрашней и мудрее,
Что делать нам – поведай же скорее!
На чём душа над страхом воспарит?
Вальсингам:
Тебе отвечу я, но прежде – Мэри
Старинную балладу пропоёт.
Нельзя душе отправиться в полёт,
Пока не жаждет дотянуться двери!
Мэри:
Было время, процветала
В мире наша сторона;
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.
Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща тёмная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо всё. Одно кладбище
Не пустеет, не молчит.
Поминутно мёртвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их.
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой.
Если ранняя могила
Суждена моей весне —
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, —
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей,
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.
И потом оставь селенье,
Уходи куда—нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах.
Вальсингам:
Благодарю!
За жалобною песней
От Мэри – вот, послушайте теперь
Другую, – как чума стучится в дверь!
Я сочинял её в каморке тесной,
Когда похоронил и мать, и деву…
Итак. Внимайте ж дикому напеву.
(Тихо входит Священник.)
Когда могущая Зима,
Как бодрый вождь, ведёт сама
На нас косматые дружины
Своих морозов и снегов, —
Навстречу ей трещат камины,
И весел зимний жар пиров.
Царица, грозная Чума
Теперь идёт на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой.
Что делать нам? И чем помочь?
Как от проказницы Зимы,
Запрёмся также от Чумы,
Зажжём огни, нальём бокалы,
Утопим весело умы
И заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане
И в дуновении Чумы.
Всё, всё, что