губы истово шептали «Аве Мария». У другого солдата тоже текла кровь, собираясь в лужицы по бокам, там, где его бедра соприкасались с носилками.
Люс хотелось закрыть глаза и исчезнуть, просочиться сквозь тени, отбрасываемые фонарем, найти вестник, который бы унес ее в другое место. Любое другое место.
Например, на пляж у скал под кампусом «Прибрежной», где они с Дэниелом танцевали у океана под звездами. Или в уединенное место для купания, куда они ныряли, когда на ней был желтый купальник. Она бы даже предпочла «Меч и Крест», а не эту скорую помощь, даже самые неприятные моменты, как та ночь, когда она пошла с Кэмом в бар. Когда она поцеловала его. Она даже предпочла бы Москву. Потому что здесь было хуже. Она никогда ни с чем подобным не сталкивалась.
Хотя…
Конечно, сталкивалась. Она уже, должно быть, прошла через нечто похожее. Вот почему тут и оказалась. Где-то в этом разорванном войной мире была девушка, которая умерла и вернулась к жизни, чтобы стать потом ею. Она была в этом уверена. Она наверняка обрабатывала раны, носила воду и подавляла рвотные позывы. Мысли о девушке, которая все это уже переживала, придавали Люс силы.
Струйка крови стала уменьшаться, потом превратилась в капли. Мальчик на средних носилках потерял сознание, поэтому Люс долго наблюдала за этим одна, пока кровь совсем не перестала капать.
Потом она потянулась за полотенцем и водой и начала обтирать солдата на средней койке. Прошло явно много времени с тех пор, как он принимал ванну. Люс бережно омыла его и поменяла бинты на голове. Когда он пришел в сознание, она дала ему попить. Его дыхание выровнялось, и он перестал с ужасом смотреть на верхние носилки. Вроде бы ему стало легче.
И всем солдатам, казалось, стало чуть легче от ее заботы, даже лежащему посередине на полу, который так и не открыл глаза. Она обтерла лицо парня на верхних носилках – того, который умер. Ей хотелось, чтобы ему тоже стало спокойнее.
Невозможно было сказать, сколько прошло времени. Люс только знала, что было темно и воняло, спина ее болела, в горле пересохло, и хотя она была измотана, ей все равно было лучше, чем остальным.
Она оставила солдата на нижних левых носилках напоследок. Его тяжело ранило в шею, и Люс боялась, что он потеряет еще больше крови, если она поменяет повязку на ране. Она делала все, что могла, сидя на краю его носилок и вытирая губкой его грязное лицо, вымывая кровь из его светлых волос. Он был красив даже под всей этой грязью. Очень красив. Но ее больше волновала рана у него на шее, которая все еще кровоточила сквозь марлю. Каждый раз, когда она пыталась подобраться к ней ближе, он вскрикивал от боли.
– Не беспокойтесь, – прошептала она. – Вы справитесь.
– Я знаю, – послышался его шепот, такой тихий и печальный, что Люс не была уверена, правильно ли расслышала. До этого момента она думала, что он без сознания, но что-то в ее голосе словно затронуло его.
Его веки дрогнули. Потом медленно открылись.
Глаза были лиловые.
Кувшин с водой выпал из ее рук.
Дэниел.
Инстинктивно