всегда одна – и тогда, и сегодня. Но теперь внутри уже бьётся новая плоть. Дыхание согревает очень осторожно. Может быть, Свет Христа облагодетельствует её покой, к которому она так стремилась, к которому рвалась?!
Может быть.
В животе росла душа сына, росла… И ласкалась измученная мать таинственно и странно, не понимая достоинство, жившее в утробе, но зато она знала, что скоро, очень скоро наступит радость и тогда сгинет надоедливая печаль.
Дивная и богоподобная музыка истекала из живота постоянно, но на звуках при болезненных вздохах, точно ребёнок чувствовал материнское страдание и уже жалел её и любил беззаветно своим чутьём детского впечатления.
Мать касалась живота и слушала, как дышит человечек! Это было чудом непознанным, но реальным, объяснить такое состояние, нет, невозможно! Чувства омывались кровью, кровь не кипела от шального безумия, она утихомиривалась осторожно, и лилась песенная правда каким-то незнакомым движением так упоительно, что затмевалась любая боль! Страдание исчезало, и надежда взлетала к престолу немеркнущей славы! А слава ведь не могла, не могла уничтожить добро, но уничтожала почему-то.
–Сынок мой дорогой, желанный и родной! – Восклицала мать в радостном миге струящейся благодати. – Мы преодолеем с тобой любые потери! Я всю любовь подарю тебе одному! И ты, ты никогда не будешь страдать, как я…
И сын отзывался мгновенно, молниеносно! Песенное журчание двигало впечатления внутри истомившейся плоти. Страх отступал. И такое упоение вырывалось из души, что жизнь больше не тяготела над женщиной!
Время бурлило, оно не могло остановиться, оно реализовало свою историю, завершая и итог судьбоносного долга. Пришла, сошла с руин безволия и хаоса пора возмездия! Начались схватки… Сын рвался на свободу материнского отчаяния.
–О! помогите… – Вопль потонул на потоке вихря.
Небо было грозное. Мрак сгущавшихся туч покрывал весь прежний смысл, словно и не было ничего прекрасного никогда, лишь одна безликая жажда утомлённого дыхания будоражит кровь внутри. Бог сердит и сегодня Он не молчит! Он сотрясает миг!
–Спасите моего сына… Спа-а-си-ите-е… – Отчаяние тонет во мраке, а мрак бесконечный и рыдает, стонет его злая волюшка. Бездна, раскрывшаяся так откровенно и безжалостно, покрывает чело женщины подлинным ужасом. – А-а-а…
Падает…
Никого рядом нет…
–Люди…
И людей тоже нет…
Им наплевать на тебя, мать, им наплевать на твои отчаяния, стоны, вопли, страдания, на твои ужасы и страхи и на твои нынешние болезни, ведь они сегодня ждут своих радостей, а тоже, тоже получают иные возможности. Не напьются благих успехов…
Сын должен был родиться в эту роковую для него минуту, когда свод обезумевшего неба почти упал на грешную землю, пытаясь размыть её зловоние, кровь и смердящий разврат своим гневом возмездия, гневом, направленным на грехи человека.
Дождь бил злобно, неистово и невероятно яростно, разрывая всю одухотворённость горького и болезненного чутья одинокой