Я слушаю. Расскажи мне, что произошло в тот день, когда она исчезла. По твоим словам, это была пятница.
– Пятница 14 июня 1985 года, – подтверждает Ярнебринг.
– Пятница 14 июня восемьдесят пятого, – повторяет Юханссон. Отличный шведский летний денек и ненависть, которую он испытывает, льют воду на одну мельницу.
«Вспомни, что ты больше не можешь видеть сквозь стены», – думает он.
15
Пятница 14 июня 1985 года
Двадцать пять лет назад Йозеф Эрмеган, последний раз разговаривая со своей девятилетней дочерью Жасмин, солгал ей.
Это было около шести вечера, когда он оставил девочку перед подъездом дома на Ханнебергсгатан в Сольне, где жила ее мать. Он поцеловал Жасмин в щеки и лоб, взял с нее обещание не ссориться с мамой и в свою очередь пообещал позвонить ей, как только у него будет время, но это могло произойти лишь через несколько дней, поскольку у него хватало работы. Потом он уехал в шхеры, в дом, позаимствованный у сослуживца, с молодой женщиной, с которой у него как раз завязалась интрижка. Совсем другой, чем та, с кем он делил кров и кровать в течение пары лет. Чем женщина, которую Жасмин уже порой называла «мамой», когда уставала и хотела спать или когда попросту забывалась.
Он рассказывает это Ярнебрингу более недели спустя в полиции Сольны, задержанный по подозрению в убийстве собственной дочери. И безудержно плачет о погибшем ребенке. Ярнебринг не знает, как ему вести себя. Он хлопает отца по плечу и говорит, что верит ему. Йозеф хватает его за руку, сжимает ее своими ручищами, прижимает к лицу. Ярнебринг «честно говоря, немного смущается», хотя уже привык к подобному. Он высвобождает руку, как можно осторожнее, наклоняется через стол и берет Йозефа Эрмегана за плечи. Сжимает их сильно, стараясь заставить его слушать. Йозеф ноет, стонет, скулит, как раненый зверь, зажимает костяшками пальцев глаза, роняет голову на стол, за которым сидит. Ярнебринг хлопает его по спине, просит взять себя в руки, ведь ему надо помочь полиции найти человека, убившего его дочь. Йозеф выпрямляется, убирает руки от лица.
– Я обещаю, – говорит он. – Я обещаю успокоиться. Клянусь помочь тебе. Клянусь головой дочери.
Если бы Жасмин удалось сдержать слово, данное отцу, никогда не произошло бы того, что с ней случилось. Однако она и ее мать Мариам тридцати двух лет начали ругаться еще до того, как сели за ужин. Жасмин достала банку кока-колы из своего рюкзака, расположилась за столом на кухне и стала читать газету, которую тоже принесла с собой. Мать сразу же принялась воспитывать ее, сказала, что она не должна пить кока-колу, поскольку это вредно для зубов, и что она, стоматологическая медсестра, знает это гораздо лучше, чем отец Жасмин. Она попыталась забрать у дочери банку, Жасмин дернулась и облила себе блузку. Они принялись кричать друг на друга, девочка схватила свой рюкзачок, где лежали все ее вещи, бросилась в ванную и заперлась там.
Тогда мать решила сделать вид, будто ничего не произошло. Сначала она приготовила им ужин и, постучав в дверь ванной, пригласила дочь к столу. Жасмин вышла, облитую белую блузку она поменяла на розовую