хаоса рождались рисунки такой чистоты.
– Ты сегодня пойдешь к Наполеону? – спросила мама.
– Да, штурмуем стены.
– Ах да, конечно, – сказала она с насмешливой улыбкой. – Твой отец был не очень доволен. Наполеон иногда переходит границы.
Несколькими днями раньше, когда мы выбирали материалы в магазине товаров для ремонта, Наполеон списал деньги с банковского счета отца. Поскольку они носили одну фамилию, его уловка осталась незамеченной.
– У него все в порядке? – поинтересовалась она.
– У деда? В полном порядке. Мне иногда даже трудно за ним поспевать.
Моя мама была точь-в-точь как персонажи, которых она рисовала, – живые и веселые, не загруженные проблемами, обычно занимающими взрослых, и в то же время отмеченные легкой, спокойной грустью, похоже, никогда их не покидающей. Эти персонажи могли в один миг перейти от смеха к слезам – стоило лишь перевернуть страницу. Однажды она сочинила книжку, где рассказала историю девочки, которая из-за тяжелой болезни надолго лишилась возможности передвигаться и благодаря этому освоила рисование и живопись. Я был уверен, что это мамина собственная история, тем более что девочку тоже звали Элеа.
Мама погрузила кисточку в стакан с водой и, старясь придать голосу беззаботность, заговорила:
– Я знаю, вы не любите, когда кто-то вмешивается в ваши с дедом секретные планы, но если однажды понадобится помощь, дайте нам знать. Иногда случается, что…
Она замолчала. Пауза длилась несколько минут. Я понял, что мама не собирается продолжать. И правда, она взялась за кисть.
– О чем твоя новая история? – спросил я.
Она лукаво улыбнулась:
– Я тоже не люблю, когда кто-то вмешивается в мои тайные дела. Увидишь, когда придет время.
– Скоро?
– Не знаю.
Я уже начал спускаться по лестнице, но вдруг остановился:
– Мама, мне все-таки нужно у тебя спросить…
– Что? – рассеянно проговорила она, не отрываясь от рисунка.
– Я не совсем понимаю, почему Наполеон бросил бабушку. Она наверняка не была бы против новой жизни. К тому же он о ней постоянно думает. Он не говорит, но я вижу.
Мама поднесла кисточку к листу, но остановилась. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила:
– Иди помоги Наполеону, сынок. Император знает, что делает.
Несколько минут на велосипеде – и я оказался на другом конце города, где жил Наполеон. Его дом был гораздо меньше, чем у моих родителей, ярко-голубые ставни делали его похожим на рыбацкую хижину на берегу океана.
Когда я приехал, в гостиной уже стоял густой пар. Несколько дней назад мы сдвинули всю мебель на середину комнаты. Наполеон держал в вытянутой руке паровую машинку для отклейки обоев, издававшую грозный рев, словно дракон, и напоминал Геракла, сражающегося с лернейской гидрой.
Длинные