Храм отдохновения странствующих. Он принимает путников вот уже две сотни лет. Можно там и отдохнуть, и провести кое-какие исследования, – предложил Одноглазый.
– Исследование?
– Из поведанных путешественниками бывальщин и небывальщин за двести лет должна была скопиться огромная библиотека. Другой платы, кроме рассказов, жрецы никогда не просили.
Да, он нашел, чем меня зацепить. И самодовольно заухмылялся по этому поводу. Пройдоха слишком хорошо знал старину Костоправа. Ничто другое в мире не заставило бы меня забыть хоть на время о решении добраться до Хатовара.
Я принял решение. И упер в Одноглазого стальной взгляд:
– Значит, ты бросаешь валять дурака, решил заняться делом?
– Чего?
– А кто, по-твоему, будет переводить?
Он со стоном закатил единственный глаз:
– Да когда же я научусь держать проклятый язык за зубами?
Храм оказался слегка укрепленным монастырем, угнездившимся на вершине невысокого холма. Здание сияло золотом в лучах клонящегося к закату солнца. Леса позади и поля впереди храма были великолепны – отродясь не видал такой зелени. Похоже, тут и правда можно отдохнуть на славу.
Стоило войти, и на нас нахлынула освежающая волна благополучия. То же самое чувствуешь, вернувшись после долгих странствий в родной дом. Я взглянул на Госпожу. Ее лицо светилось тем же, что чувствовал я, и это тронуло мое сердце.
– Вот сюда я мог бы уйти на покой, – сказал я ей на второй день нашего отдыха.
Вымывшись в первый раз за последние несколько месяцев, мы вышли на прогулку в сад, никогда не видавший битв серьезнее воробьиной драки.
Она слегка улыбнулась в ответ и из вежливости не пустилась в рассуждения об иллюзорной природе мечтаний.
Здесь нашлось все, чего я только мог пожелать. Комфорт. Покой. Защиту от недугов мира. Цель. Громадное количество исторических материалов для утоления моей охоты разобраться, что и как происходило в прошлом.
И самое главное – освобождение от ответственности. Каждый новобранец, казалось, удваивал тяжесть моего бремени – всех нужно кормить, содержать в полном здравии, следить, чтобы не попали в беду…
– Воронье, – пробормотал я.
– Что?
– Везде воронье, куда мы ни приходим. Может быть, я просто начал замечать ворон пару месяцев назад, однако теперь везде их вижу на пути. И никак не могу избавиться от чувства, что они следят за нами.
Взгляд Госпожи сделался озадаченным.
– Вон, взгляни: на той акации две расселись. Будто черные вестники несчастья.
Взглянув на дерево, Госпожа посмотрела на меня еще более озадаченно.
– Но… – (Одна из ворон взмыла и скрылась за монастырской стеной.) – Там нет никаких…
– Костоправ! – Сквозь сад, распугивая птиц и белок, забыв о всяких приличиях, к нам ломился Одноглазый. – Эй, Костоправ! Угадай, что я нашел! Копии Анналов! Остались с тех дней, когда мы проходили здесь,