Гоблин что-то задумал, – произнес Мурген.
Нашего маленького колдуна что-то угнетало, всю дорогу домой он был мрачнее тучи. Теперь же Гоблин ухмылялся, копаясь в своих сумах.
Ко мне подошел Могаба:
– Мы немало сделали в ваше отсутствие, Капитан. Я доложу подробно, когда вы будете готовы выслушать.
Своего вопроса он так и не задал. Но я не счел нужным тянуть с ответом.
– Пробраться тайком не сможем, нас обложили. Надо либо принимать бой, либо поворачивать назад.
– То есть выбора нет?
– Пожалуй, с самого начала не было. Но следовало в этом убедиться.
Он понимающе кивнул.
Прежде чем заняться делами, я осмотрел раненых. Госпожа оправилась быстро, хотя синяки ее не украшали. Странно я себя чувствовал, осматривая ее. Она почти не разговаривала со мной с той ночи, когда мы мокли под дождем. Снова ушла в затяжные раздумья.
Могаба многое поведал мне о спорах с религиозными лидерами Таглиоса и поделился соображениями насчет того, как привести армию хотя бы в минимальный порядок. Ничего заслуживающего неодобрения я в его докладе не нашел.
– И еще одно, – сказал он. – Жрец по имени Джахамарадж Джа – второе лицо в культе Шадара. У него есть дочь, и она, похоже, умирает. Это шанс обзавестись другом.
– Или нажить злейшего врага.
Нельзя недооценивать человеческую неблагодарность.
– Одноглазый осмотрел ее.
Я взглянул на нашего ведуна-недомерка.
– По-моему, аппендикс шалит, – пояснил он. – Далеко пока что не зашло, но ведь здешние шуты ни бельмеса не смыслят. Пытались демонов из нее изгонять.
– Я уже много лет никого не вскрывал. Когда должно быть прободение?
– Самое раннее – завтра, если только ничего не случится. Боль я как мог унял.
– Буду возвращаться из дворца, погляжу. Сделай мне карту… Нет, лучше езжай со мной. Можешь пригодиться.
Мы с Могабой оделись для визита во дворец. Госпожа должна была сделать так же.
Лебедь, еще даже не умывшийся с дороги, пришел, чтобы сопроводить нас к князю. Мне же не хотелось ничего на свете – упасть бы да заснуть мертвым сном. Я вовсе не был расположен к политическим игрищам. Однако поехал.
Народ Трого Таглиоса как-то прознал, что близок момент принятия решения. Едва ли не все вышли на улицы, чтобы поглядеть на нас. И они хранили неестественное молчание, отчего мне сделалось не по себе.
В глазах, устремленных на нас, ясно читался ужас, но была и надежда. Все понимали, сколь велик риск. Может, даже сознавали, как малы шансы. Жаль только, им было невдомек, что поле боя – не борцовский ринг.
Во всеобщей тишине заплакал ребенок. Я вздрогнул и попытался себя убедить, что это не знамение. А когда мы подъезжали к Трого, из толпы выступил старик, вложил что-то мне в руку и с поклоном отошел назад.
То была наша прежняя отрядная эмблема. Офицерская кокарда; возможно, трофей какой-то забытой битвы. Я укрепил ее рядом с той, которую уже имел, – огнедышащим черепом Душелова, еще сохранившимся у нас, хотя мы