но согревало своим теплом. Последние дни лета оказались действительно последними: во всём уже чувствовался холод и запах наступающей осени. Пусть в тот день и было тревожно на душе, но такого поворота событий не ожидал даже мой лечащий врач. Предварительный диагноз – глиома головного мозга. Прозвучало это подобно грохоту столкновения планет. Ещё больше пугала озадаченность доктора, точнее то, как он не хотел смотреть на меня. Наверное, не каждый день ему приходилось оглашать такие «приговоры», да ещё и молодым девушкам. Выдержав паузу, он попытался вывести меня из состояния оцепенения: стал рассказывать, как далеко зашла медицина в лечении таких видов рака. Но я не могла отвести взгляда от ручки, лежавшей на его столе, да и если б могла – то закрыла бы глаза, чтобы спрятаться от всего этого. Был только один вопрос: «Почему я?» Никогда не ходя в церковь, я, как назло, упёрлась в неё по дороге домой. Сейчас трудно вспомнить все детали того дня, но я отчётливо запомнила, что, просидев у распятия до самой темноты, мне так и не удалось найти ответы на мои вопросы. Оказавшись дома, я не застала Эрика: в записке он написал, что ушёл с друзьями в бар – а я направилась в ванную, прихватив с собой самый острый нож. К сожалению, или к счастью, но это было лишь минутное помешательство: мне по-прежнему очень хотелось жить. А ещё больше – проснуться и понять, что это был просто страшный сон…
Ту ночь я провела в ожидании Эрика, всё думала, как ему рассказать, но – он не пришёл. Я всегда знала, что беда не приходит одна: тот, самый близкий человек, на которого я должна была бы положиться, свернул в сторону, и явно не в мою. Поэтому я ещё раз убедила себя в том, что справляться мне придётся в одиночестве, точно так же, как и сейчас, в эти когда-то долгожданные выходные, где я уже не нужна…
Конечно же Эрик вернулся, но разговор у нас так и не заладился, единственной интересной для него темой была покупка машины. Я же была настроена решительно. В понедельник утром, придя на работу, первым же делом я отправилась к своему боссу с заявлением на увольнение. За выходные я всё обдумала и даже повод нашла – переезд в другой город. По понятным причинам я не хотела афишировать абсолютно чужим людям про свою беду: кроме бесконечных сплетен, других эмоций я всё равно бы у них не вызвала, поэтому мне тогда показалось это лучшим вариантом. Из урывок фраз доктора я отчётливо уловила, что опухоль труднодоступна, а значит, лечение будет продолжительным и без последствий не обойтись. Несомненно, всё это сказалось бы на моей внешности и самочувствии, а я не хотела, чтобы все вокруг меня жалели. Коллеги, как и сам босс, отнеслись к моему решению с недоверием, но бумаги подписали, и на этом, пожелав успехов друг другу, мы попрощались. Мне же большего и не нужно было. Каждый день я делала вид, что хожу на работу, а сама выпивала убойную дозу таблеток и оставалась в неподвижном состоянии в постели до самого вечера.