водку.
– Ну что, поехали. За Андрея. Земля ему пухом, – сказал Володя.
– За Андрея, – поддержал Алексей.
Оба выпили залпом, опрокинув в рот содержимое рюмок.
– Я вчера к тебе заезжал вечером. Не застал дома, – закусывая, заметил Слепцов.
– У родителей был. На даче, – отмахнулся Когай.
– Не было тебя там. Мы с твоим отцом по телефону разговаривали.
В душе Алексея внезапно поселилась паника. Что сказать? Он сидел и молча смотрел на друга. Может быть, Володя его подозревает или о чем-то догадывается.
– Да ладно. Ты ведь у Гелены был. Хватит нам тайн мадридского двора. Она мне все рассказала. Что вы встречаетесь, что ты ей предложение сделал.
– Ну, раз ты все знаешь, – вздохнув, развел руками Когай. В душе, выталкивая панику, поселилось успокоение.
– Когда свадьба?
– Попозже. Сейчас как-то неуместно. Андрей… Следствие…
– Неуместно, это точно. Но жизнь продолжается, так что вы не затягивайте.
– Давай еще раз за Андрюшу, – Слепцов наполнил стопки.
Когда бутылка водки оказалась пуста, Алексей почувствовал, как захмелел. Видимо, те первые стопки или то, что он более суток ничего не ел, дали о себе знать.
Он сидел на диване, крепко обхватив голову руками, словно боясь, что, если отпустит ее, она упадет на пол, и раскачивался из стороны в сторону.
– Господи, как я виноват. Как виноват, – забормотал он.
– В чем виноват? – удивленно спросил Слепцов.
– В смерти Андрея, – Алексей запнулся (сработал инстинкт самосохранения), поднял голову, посмотрел на друга. – Ты ведь знаешь, его сбили на моей машине. И потом, когда он был с Геленой, я чудовищно ревновал ее к нему. До такой степени, что порой желал ему смерти. Вот и накликал.
– Не кори себя. Ревность порой выжигает душу дотла, но не она причина смерти нашего друга. И не виноват ты в том, что какой-то подонок угнал твою машину.
За те двое суток, что прошли после разговора Слепцова с Геленой, сомнения Владимира относительно вины Алексея развеялись. И после долгих и мучительных размышлений он окончательно уверился в том, что Когай не виноват. Не мог он так поступить и все. Не мог. А машина… Просто трагическое стечение обстоятельств.
Алексей слушал его и не слышал. В душе поселилась тревога, скользкая, холодная. Его захмелевший мозг в критической ситуации не подвел, сумел сработать на опережение, вовремя остановил чуть было не слетевшее с языка признание, и сейчас Когай пытался вспомнить все, что говорил Владимиру, не выдал ли себя. Прокручивая в голове и не находя в их разговорах ничего для себя опасного, Алексей постепенно успокоился. Но оставалась опаска, что подобное может повториться, и потому сейчас ему хотелось, чтобы Владимир оставил его в покое, ушел. Он прилег на диван, прикрыл глаза рукой.
– Леш, тебе плохо? – спросил Слепцов друга.
Ответом ему послужило тихое похрапывание.
– Вот