за ставнями маленькой спальни:
– Я ничего не забыла, – по ее лицу катились слезы, – я никогда не забуду Авраама, сколь я жива… – Анна стискивала пальцы, – у меня ничего нет, кроме воспоминаний… – в дверь постучали.
Анна крикнула:
– Открыто, мадам Симона… – свекровь даже в кибуце вела себя церемонно:
– У нас и не закрывают дверей, – Анна вытерла мокрое лицо, – то есть днем не закрывают… – свекровь носила ей порции из столовой в подхваченной на складе плетеной корзине для пикников.
Вещь помнила времена британского мандата, но мадам Симона не позволила бы себе появиться во дворе кибуца со стальными лотками.
Анна с удивлением заметила в проеме двери не обычные поседевшие кудри мадам Симоны, а яркий проблеск рыжего:
– Она покрасила волосы, – поняла Анна, – интересно, зачем? Она приехала на похороны… – Анне отчаянно хотелось поговорить с кем-то об Аврааме:
– Я должна вспомнить его, – женщина сглотнула слезы, – когда мне разрешат ходить, я поеду в Иерусалим, на его могилу. Я не сказала ему о девочке, он ничего не знал, а теперь и ничего не узнает. Но девочки тоже больше нет… – Анна подавила рыдание.
Марта поставила на стол корзину для пикников:
– Я обещала мадам Симоне отнести тебе обед, – женщина присела на постель, – мне так жаль, Анна, так жаль… – она протянула руки, Анна нырнула в ее объятья. От Марты мирно пахло сладким жасмином:
– Поплачь, милая, – она покачала Анну, – ничего не надо говорить, я все понимаю… – Марта ничего не сказала Анне о найденной ей записке:
– Записку я сожгла, – она гладила темные волосы Анны, – и вообще избавилась от всего, что могло как-то на нее указывать. Не след Фриде, Моше или Иосифу такое видеть. Пусть все остается тайной, как было при жизни Авраама…
Через пару часов дети профессора Судакова должны были появиться в кибуце. Марта не сомневалась, что Авраам и Анна любили друг друга:
– Это была не обычная интрижка, – она шептала Анне что-то ласковое, – поэтому Анна и выскочила на шоссе, когда сюда приехал Рабин с вестями о смерти Авраама. Бедная девочка, она, наверное, собиралась уйти от мужа, – Анна что-то пробормотала. Марта отозвалась:
– Я была на похоронах и скоро пойду на шиву, но я хотела заглянуть к тебе, мы давно не виделись…
Она не предлагала Анне передать соболезнования семье Авраама:
– Ни к чему такое, – Марта потянулась за носовым платком, – я по глазам ее все понимаю. Словами ей не поможешь. Когда Макс убил Генриха, когда я потеряла наше дитя, я тоже словно выгорела внутри… – Марта не хотела расспрашивать Анну о случившемся:
– Один вопрос мне все равно придется задать… – она достала из плетеной сумки эскиз:
– Я здесь и по делу тоже, – шепнула Марта Анне, – извини, что я сейчас интересуюсь таким, но не попадался ли тебе в кибуце кто-то похожий? Может быть, он из ваших гостей…
Анна