хорошо знали, что участковый церемониться не будет. Из всех правил коммунистического воспитания деревенский детектив особенно хорошо знал одно: когда бьют по заднице, доходит до головы, а поскольку особой точностью ударов он не отличался, то во время его дисциплинарных взысканий провинившиеся на себе чувствовали всю убедительность его аргументов. Жаловаться на него было бесполезно. Районное руководство относилось с пониманием к его способам борьбы с нарушителями, и ребята не хотели лишний раз проверять эти способы на себе.
На следующий день на картофельном поле Боря оказался без напарника, и ему пришлось начать работу одному. Он мог бы попроситься на погрузку. Это было не так нудно и вполне заменило бы тренировку, но тогда он работал бы на отшибе и пропустил бы рассказы Елены Фёдоровны. Вскоре она подошла к нему и спросила, не нужен ли ему помощник.
– Конечно, – ответил он.
– Примешь меня в свою бригаду?
– С удовольствием.
Они начали собирать картошку, и после нескольких ничего не значащих фраз Боря сказал, что у неё явно выраженный талант рассказчика и спросил, не передались ли ей литературные способности Ивана Андреевича.
Крылова промолчала.
– А действительно, кем вам приходится Крылов? – спросил Боря.
– Мужем, – ответила она, – зовут его Эдуард Платонович, и к баснописцу он не имеет никакого отношения.
– А как ваша девичья фамилия?
– Волконская.
– Я так и думал.
– Почему?
«По вашему поведению, интеллекту и осанке», – хотел сказать он, но это выглядело бы слишком напыщенно, и он только пожал плечами.
– Почему? – повторила она.
– Я чувствую представителей голубых кровей.
– Как?
– Вот посмотрю на человека и чувствую.
– И что же ты чувствуешь, глядя на меня?
– Что у вас в роду были очень достойные люди.
– Конечно, были.
– Расскажите, Елена Фёдоровна.
– Это семейные предания, и я не знаю, насколько они соответствуют действительности.
– Тем более.
– Как-нибудь в следующий раз.
– Расскажите, – повторил он тоном, которым маленькие дети просят конфеты.
Она, не улыбаясь, посмотрела на него и сказала:
– У меня предки были самые разные.
– Тем более, Елена Фёдоровна! Тем более, – уже серьёзно сказал он, – и если вы считаете, что про их жизнь никто кроме родственников знать не должен, я даю вам слово молчать как рыба. Торжественно клянусь, – он поднял правую руку.
Крылова ничего не ответила, и несколько минут они работали молча.
Боря терпеливо ждал, и она начала рассказывать.
– У меня в роду был офицер, который перешёл на сторону большевиков. Он разделял идею равенства и братства и активно помогал новой власти, но во время войны его объявили врагом народа и арестовали. На воле остались жена и дочь. Их не взяли, потому что одна была слишком маленькой, а вторая очень больной. Жена уже умирала,