приставил охрану к Еве и малышкам, никуда одну не отпускаю. Только вот ни на грамм не легче.
– Как ты, девочка? – шепчу ей в шею, продолжая прижимать к себе. Только от моего прикосновения Ева словно замирает. А спустя несколько секунд и вовсе отстраняется.
– Все хорошо, звонила Кристине, она уже у Лидии Прокофьевны, – выключив воду, вытирает полотенцем руки и проходит мимо меня к столу. Так ни разу и не повернувшись.
– Так будет лучше. Ей там безопасней. Артем – проверенный человек. Он обеспечит ее защиту, в случае чего, – делаю вид, что не понимаю причины ее злости на меня.
Ева кивает, усевшись за стол, опускает взгляд на скрещенные перед собой руки.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – ее голос почти звенит он напряжения. Я понимаю, о чем она. Со вчерашнего дня, как только услышала от Кристины имя преступника, места себе не находит. Волчонком на меня смотрит. Так, что не по себе становится. Знал, что не станет молчать. Как только останемся наедине, устроит допрос. Только вот ей это сейчас абсолютно не нужно.
– Нет, – приближаюсь к ней, не отрывая от нее своего взгляда.
– Кристина уехала. Нам никто не мешает, Кай. Я хочу знать правду, – произносит она твердым, не терпящим возражений тоном. Наконец-то поднимает на меня глаза. Смотрит так, словно я ей враг заклятый.
– Правда одна: я – твой мужчина. Я решу все проблемы. Ты занимайся детьми, – чувствую, что начинаю закипать. Выхожу из комнаты, чтобы не сорваться. До чего же упрямая! Понимаю, что пока не добьется своего, не отстанет. Только на хрена ей сейчас эта правда? Уродливая, словно обезображенный проказой старик. Знаю ведь, что не примет ее. И меня вместе с ней.
Захожу в кабинет, пытаюсь хоть немного восстановить спокойствие. До зуда в костяшках хочется уничтожить, разнести здесь все к чертям собачьим. Кажется, что мышцы буквально вибрируют от напряжения. Только вот не могу я позволить себе такой роскоши. В соседней комнате беременная жена, и ей нельзя волноваться.
Пытаюсь поработать, только в голову ничего не лезет. Смотрю на документы, словно баран на новые ворота. Ничего удивительного – всегда болезненно наши размолвки переношу. Когда она обижена на меня или расстроена, у меня словно сбой в организме происходит. Все из рук сыпется, мысли путаются, идиотом себя чувствую.
Плюнув на неудачные попытки занять себя делом, поднимаюсь из-за стола, и, достав из кармана брюк телефон, набираю Кристину:
– Привет, мелкая. Как ты?
– Все хорошо, – слышится в трубке ее тихий голос. – Загораю с Малышом, – следом за ее словами раздаются звонкий лай пса и веселый смех Кристины. И немного попускает. Легче становится от понимания того, что в безопасности она.
– Как мама? – спрашиваю ее.
– Удивлена, что я приехала так рано. Подозревает что-то неладное. Но я сослалась на болезненное расставание со Стафом, – ухмыляется Крис, а мне как-то не по себе даже. Меньше всего хочется говорить о любовных отношениях девчонки.
– Правильно