на завтрашний вечер, часов на восемь? К тому времени леди Килготтен будет благополучно доставлена в отель в Дублине. Я не хочу, чтобы она раньше времени узнала, что ее дом перестал существовать.
– Господи, вы настоящий христианин, – пробормотал Риордан.
– Ну, не будем грустить, – сказал старик. – Я считаю, что это уже в прошлом, а я никогда не думаю о прошлом. Джентльмены…
Он встал. И, как слепой пастух-святой, вышел в коридор вместе со стадом, которое двинулось вслед за ним.
Уже почти подойдя к двери, лорд Килготтен увидел что-то краем своего усталого глаза. Он повернул назад и в задумчивости остановился перед большим портретом итальянского аристократа.
И чем больше он на него смотрел, тем сильнее становился тик, а его губы начали беззвучно шевелиться.
Наконец Нолан спросил:
– Ваша светлость, в чем дело?
– Я тут подумал… – наконец отозвался лорд, – вы ведь любите Ирландию, не так ли?
– Видит бог, да! – сказали все. – Разве нужно спрашивать?
– Как и я, – мягко продолжал старик. – А любите ли вы в ней все, землю и ее наследие?
– Тут тоже не может быть никаких сомнений, – заявили посетители.
– Я беспокоюсь о подобных вещах, – сказал его светлость. – Это портрет кисти Ван Дейка. Очень старый, очень хороший, очень важный и очень дорогой. Это, джентльмены, сокровище национального искусства.
– Ах вот оно что! – сказали все и столпились вокруг.
– О господи, – проговорил Тимулти, – замечательная работа!
– Сама плоть, – добавил Нолан.
– Обратите внимание, – подал голос Риордан, – как его маленькие глаза следят за тобой, где бы ты ни стоял.
– Поразительно, – согласились все.
И собрались уже двинуться дальше, когда его светлость произнес:
– Вы понимаете, что это сокровище, которое в действительности не может принадлежать мне одному или вам, а только всем людям, как драгоценное наследие будет потеряно навсегда завтра вечером?
Все разинули рты.
– Спаси нас, Господь, – сказал Тимулти. – Нельзя так поступать!
– Сначала мы вынесем картину из дома, – предложил Риордан.
– Подождите! – закричал Кейси.
– Благодарю вас, – сказал его светлость, – но куда вы ее денете? На открытом воздухе под воздействием ветра, дождя и снега картина быстро погибнет. Может быть, лучше ее сжечь…
– Нет, мы этого не допустим! – воскликнул Тимулти. – Я сам возьму ее домой.
– А когда великие разногласия закончатся, – заключил лорд Килготтен, – вы доставите этот бесценный дар Искусства и Красоты, пришедший к нам из прошлого, в руки нового правительства?
– Э-э… все будет так, как вы говорите, – заверил его светлость Тимулти.
Но Кейси, не сводивший взгляда с большого холста, заявил:
– А сколько эта огромная штука весит?
– Полагаю, – слабым голосом ответил старик, – от семидесяти до ста фунтов.
– Ну и как, черт возьми, мы доставим ее