в государственной школе.
С больших плакатов на стенах улыбались дети из всех уголков земного шара. Они держались за руки, стоя под радугой, на которой большими буквами значились слова: «Любовь бывает всех цветов».
Отец направил на плакат струю из ружья, и его лицо сделалось страшнее всяких шрамов. Он с удовольствием влил бы горючую смесь прямо в глаза и рты тем детям, которые топтались по лицу его сына, оставив следы на всю жизнь. Водя струей по стенам, отец то и дело выкрикивал: «Я вам устрою культурный марксизм!», «Сейчас получите у меня этническое многообразие!» Плакат с радугой он залил так, что бумага обвисла и начала сползать по стене. Ружье к тому времени опустело, и отец зашвырнул его по коридору аж до кабинета школьной администрации.
– Очень скоро, сын, – сказал он Фрэнки, – я тебя сильно порадую.
Фрэнки особых поводов для радости не видел. Его мучители по-прежнему ходили в школу, как нормальные люди, никого из них на домашнее обучение не отправили. Хотя ему была приятна мысль, что теперь-то именно в эту школу ходить уже никто не будет.
– Один раз они застали нас врасплох, – продолжал отец, – но мы с ними еще поквитаемся.
Фрэнки пошел за ним в уборную и подождал, пока отец вымоет руки.
– Никто больше не посмеет гадить нашей семье.
Прежде чем выходить из здания, отец достал телефон и набрал номер.
– Алло. Соедините меня с новостным директором. – Одной рукой прижимая телефон к уху, другой он рылся в кармане штанов. – Говорит пожарный маршал Бенджамин Хьюз. Поступило сообщение о крупном возгорании в начальной школе «Голден-Парк».
Нашарив в кармане спички, отец набрал другой номер.
– Алло, будьте добры, отдел городских новостей.
Он передал спички Фрэнки. Ожидая, пока вызов переведут, он прикрыл микрофон рукой и произнес:
– Сегодня это у нас пробный шар. Посмотрим, сколько их явится.
Тут его соединили, и он заговорил в трубку:
– Нам сообщили об очередном поджоге здания школы. На этот раз «Голден-Парк».
Фрэнки стоял рядом, держа наготове спички – так же как было в средней школе Мэдисон, и в школе Пренепорочного сердца Девы Марии, и в трех предыдущих. Наверное, эта будет последней, ведь все остальные отец сжег, просто чтобы истинная цель среди них затерялась. Фрэнки уже знал, как они поступят, когда отец закончит со звонками. В глубине души он понимал, что дурные части мира необходимо сжечь, чтобы спасти хорошие.
– Фрэнки, ты… – Отец присел перед ним на одно колено и взял обе его маленькие ладошки своими большими руками. – Сын, эти говнюки будут до конца жизни тебе кланяться! – Он отпустил одну руку и погладил Фрэнки по невинному, доверчивому лицу, по щеке, изуродованной шрамом. – Мальчик мой, ты вырастешь королем! А сыновья твои станут принцами!
Он предоставил Фрэнки честь зажечь первую спичку.
Потом они вышли и заняли наблюдательный пост, чтобы пересчитать репортеров. В первый раз явились всего