киадских кувшинок. Волосы Тайен стали молодыми побегами повилики и мохнатыми стеблями хмеля. Глаза – двумя каплями харренского янтаря. Зубы – россыпью тернаунского жемчуга.
Затаив дыхание, Герфегест восхищенно наблюдал, как то, чему было назначено стать подчистую объеденным червями скелетом и двумя горстями истлевшей плоти, вновь наполнялось жизнью и движением. Такой странной жизнью, таким естественным движением!
Листья кувшинок опали на ложе и под ними Герфегест увидел великое множество цветущих клеверных головок. По святилищу закружились сонмы разноцветных бабочек – ленточницы, бражники, крапивницы. И в довершение всего, к огромному удивлению Герфегеста, из клевера возникли большая рыжая лиса и восседающий на ее правом ухе угольно-черный богомол.
Лиса подошла к Герфегесту и, ошалело потряхивая головой, потерлась о его ногу. Богомол соскочил на пол и с восхитительной прытью исчез под ложем.
Герфегест, ошалевший едва ли менее чем лиса, довольно бессмысленно присел рядом с ней на корточки и почесал ее за ухом. Словно собаку.
– Сыть Хуммерова… – пробормотал он. Более пространные комментарии не шли ему в голову.
Когда из вереска и повилики выпорхнул дрозд и в несколько уверенных взмахов крыльями исчез за дверью, Герфегест только махнул рукой. Удивляло лишь одно – как в такой страшный и жестокий день могло произойти что-то, помимо уродливого и отталкивающего?
Двалара, Горхла и Киммерин гляделись тремя несмышлеными и перепуганными детьми, когда из святилища вышел Герфегест в полном боевом облачении, опушенный мельтешащим пестроцветием бабочек, с лисой у ног.
Горхла, впрочем, довольно быстро сообразил, в чем дело:
– Твоя подруга не была рождена земной женщиной, да?
– Да. Но я не знал об этом, – сказал Герфегест, и это была чистейшая правда.
Горхла нахмурился.
– Это не умно – не интересоваться, с кем делишь ложе. Обычно подобного рода неведение оборачивается большими неприятностями. Она могла тебя…
– …Как ты можешь видеть, на этот раз все обернулось… – поторопился перебить Горхлу Герфегест. Он не мог сказать «хорошо», потому что не видел в смерти Тайен – кем бы она ни была – ничего хорошего. – Все обернулось иначе, – подобрал он наконец подходящие слова.
Горхла, ничего не говоря, направился к двери в святилище. Когда он проходил мимо Герфегеста, лиса опасливо шарахнулась в сторону и, помедлив мгновение, пустилась наутек. «Жаль», – подумал Герфегест, который почему-то заключил, что лиса скрасит его путь в Синий Алустрал.
– Постой, – сказал Герфегест, вежливо, но непреклонно схватив Горхлу за локоть. – Ты куда?
Герфегест почувствовал, как карлика сковало сверхчеловеческое напряжение.
– Хочу осмотреть место, где совершилось разложение твоей Тайен. Глиняные люди – опасные существа, – сказал Горхла. Чувствовалось, что он прикладывает немалые усилия к тому, чтобы его голос звучал непринужденно. – Как бы не вышло злого, – добавил он, делая