комиссар Линтварев, он стоял в центре общей палаты. – Оставайтесь на своих местах. Раненые находятся под защитой международной организации Красный Крест. Медицинский персонал объяснит немцам, что здесь госпиталь.
– Плохо ты фашистов знаешь! Они тебя другим крестом благословят, – сказал боец на костылях.
– Вы, пожалуйста, не тыкайте, а обращайтесь, как положено. Я – батальонный комиссар и приказываю всем сохранять спокойствие.
– У тебя на кальсонах шпалов нету, не видно, что ты комиссар, – не унимался боец.
Вмешался врач, поддержал Линтварева:
– Правильно, товарищи, о раненых есть международное соглашение.
Бойцы, приученные к дисциплине, кто лег, кто сел на свою койку. Тетя Маша сняла свой белый платочек и повязала косынку с красным крестиком на лбу.
– Где наше оружие? – спросил Ромашкин.
– На складе. Кто прибывает с оружием, у всех берут – и на склад.
– А склад где?
– Там, за сарайчиком, ну, за тем, где гробы делают.
Капитан Городецкий достал из-под подушки пистолет, молча положил его за пазуху.
– Эх, напрасно я сдал свой наган, – пожалел белобрысый танкист.
– Ложитесь, ложитесь, – успокаивал Линтварев. – Сделайте вид, что вы не ходячие.
Внизу, на первом этаже, хлопнули двери. Все замерли, тревожно вслушиваясь.
Затопали по лестнице тяжелые сапоги, зацокали металлические шляпки гвоздей. Ромашкин будто увидел подошвы немецких сапог, утыканные гвоздями.
Военврач двинулся к двери, чтобы встретить тех, кто поднимался по лестнице. Сестры испуганно прижались к стене. Вдруг дверь брызнула стеклами и распахнулась – ее ударили ногой. В зал с автоматами наперевес ввалились гитлеровцы в зеленых шинелях и касках, покрытых инеем.
– Здесь раненые, – сказал врач, став на пути врагов и раскинув руки.
Треснула короткая очередь, и врач упал с раскинутыми в стороны руками. Вскрикнула сестра. И тут же автоматы забились, заплевались огнем. Беленькие сестры сползли по стенам на пол. А фашисты уже косили тех, кто вскочил, и тех, кто лежал еще на кроватях.
Ромашкин кинулся на подоконник, вышиб ногой раму и спрыгнул в мягкий холодный снег. За ним выпрыгнули танкист Демин и комиссар Линтварев.
– Бегите, братцы, я прикрою! – крикнул сверху капитан Городецкий и выстрелил в гитлеровца, который побежал наперерез Линтвареву и Демину.
Пока Ромашкин бежал вдоль стены к углу дома, сверху хлестнуло еще несколько выстрелов, и он услышал, как отчаянно заматерился Городецкий.
За деревянным сараем трое командиров увидели кирпичную пристройку. Это, наверное, и был склад. Но едва они выбежали из-за угла, их остановил властный окрик:
– Стой, кто идет?
Часовой сидел в окопчике, оттуда торчала лишь заиндевелая ушанка.
– Свои, – тихо сказал танкист.
– Какие свои? Где разводящий?
– Немцы прорвались! Ты что, стрельбы не слыхал?
Часовой молчал. Он слышал стрельбу, но не знал, что происходит и как ему поступить. Командиры