.

сантехник с достоинством кивнул. Ага, значит, я не угадал, он не хохол, но это мало что меняет.

      А на Леонида между тем обрушился целый шквал вопросов:

      – А Карпюка вы знаете? А Тикоту? А Казимирчика, Сергея Адамовича? А Кулинича, ну такой директор музея в Речице? Нет? А Стрельчика, Васю Стрельчика?!

      Все же как много, как разнообразно путешествовал в своей жизни Модест Анатольевич. Но новый сторож на каждый вопрос отвечал отрицательным кивком. Видя, что академик все больше и больше мрачнеет, Леонид заметил, что Белоруссия все же превосходит размерами деревню, где все знают всех. Отзвук ущемленной гордости представителя малого народа.

      – Да, да, – уже равнодушно кивнул Модест Анатольевич, – значит, теперь вы теперь будете там, м-м, в сторожке?

      – Я.

      – Что ж, приступайте, пусть Женя вам все покажет.

      Женя сказал, что все и так уж показано, и молодым людям ничего не оставалось, как отойти в сторонку.

      – Никакой он не белорус, Васю Стрельчика не знает, – хмыкнул академик, отхлебывая из кружки.

      На веранду выпрыгнула раскрасневшаяся Вероника с сообщением, что Маруся с минуты на минуту принесет блинчики с мясом.

      – А я уезжаю.

      – То есть как? А-а-э…

      – А Фил остается. Поверь, у него к тебе самое серьезное предложение. Но даже если ты ему откажешь, ты хотя бы обязан накормить человека, прежде чем выгнать из дома.

      Вероника чмокнула отца в висок.

      – А ты перекусить? – не находя лучшего аргумента, спросил отец.

      – На диете. Не воображайте, товарищ академик, что только вы имеете право не есть.

      Я посмотрел на Фила, он облизывался, явно показывая, что мечтает добраться не только до блинчиков академика, но и до его рукописей. Вероломная Вероника! Хороший подарок папочке! Дом и так забит чужаками. Дочка уже спускалась по лестнице, когда Модест Анатольевич зацепил ее последним крючком.

      – А как же Фил уедет без машины?

      – Ой, пап, поедет, как все. На электричке.

      – А если дождь?!

      – Ничего, не размокнет.

      Фил радостно закивал и полез в свой портфельчик, извлек оттуда книгу в суперобложке и протянул Модесту Анатольевичу.

      В этот момент в коридоре, ведущем к веранде, послышались шаги Маруси с подносом.

      – Вика, ты меня захватишь? – быстро спросил аспирант, как раз появившийся со своим саквояжем.

      – Прыгай в машину.

      Академик с удивлением разглядывал фотографию на рекламном отвороте супера, там был изображен наш остроносый очкарик в камуфляжной форме, он стоял под деревом и под дождем. Улыбаясь совсем так, как улыбался сейчас. Книга была, судя по всему, написана Филом, но показывал он ее явно не для того, чтобы похвастаться, но в доказательство того, что не боится дождя.

      – Это Вьетнам.

      – Где вам дали просраться, – сказал вдруг Барсуков, которого я до сих пор считал человеком либеральных, то есть проамериканских взглядов.