Эдвардс и Гленда Кэрри – личный секретарь Парнэлла.
Все детективы были бывшими полицейскими или бывшими военными и работали попарно. Каждая пара занимала отдельное помещение, и, если не происходило ничего чрезвычайного, они не имели представления о делах своих коллег. Такой порядок предохранял от утечки информации в газеты. Если же утечка все-таки происходила – оба детектива, занимавшиеся расследованием, немедленно увольнялись, но это случилось лишь однажды.
Моим напарником был Чик Барни, он, так же как и я, во время войны во Вьетнаме служил лейтенантом военной полиции под началом Парнэлла. Ему, как и мне, было тридцать восемь лет, и оба мы были холостяками. Мы работали у Парнэлла три года и пользовались репутацией лучшей пары детективов.
Агентство занималось самыми разными делами – разводами, проблемами родителей и детей, разоблачением шантажистов, вымогателей, расследованием мошенничества в гостиницах и слежкой за мужьями и женами – словом, всем, кроме убийств.
Мы работали в тесном контакте с городской полицией. Если кто-нибудь из наших служащих выходил на какое-нибудь преступление, Парнэлл передавал доклад сыщика начальнику полиции Терреллу, а мы умывали руки. При такой системе никто никому не наступал на пятки. Правда, агентство оставляло за собой право защищать интересы клиента до тех пор, пока Парнэлл не удостоверялся, что данный случай относится к компетенции полиции и никого другого.
В то солнечное летнее утро мы с Чиком, временно ничем не занятые, сидели за своими столами. Мы только что закончили дело, связанное с клептоманией, и ждали нового поручения. Водрузив ноги на стол, Чик изучал какой-то журнал с фотографиями девиц. Чик был высокий, могучий, с волосами песочного цвета и расплющенным, как у боксера, носом. Время от времени он тихо присвистывал, что означало – он наткнулся на потрясающий снимок.
Я сидел за своим столом напротив, выписывая на бумажку цифры, – занимался подсчетами, которые приводили меня к заключению, что к концу месяца, когда нам выплачивали жалованье, я неминуемо снова окажусь на мели. Почему-то деньги никогда у меня не задерживаются. Мне приходится занимать их каждый раз за неделю до выплаты. А получив деньги, я расплачиваюсь с теми, кому задолжал, и опять остаюсь с пустыми руками. Платили же мне между тем совсем неплохо. В нашем агентстве жалованье было куда выше, чем в других. Просто деньги уходили у меня между пальцами.
Я с досадой оттолкнул свои подсчеты и устремил на Чика взгляд, полный надежды.
– Послушай, старый бродяга, – сказал я, как всегда в таких случаях, напустив на себя иска-тельно-просительный вид, – как у тебя с зелененькими?
Чик опустил журнал и вздохнул.
– Брат, пора тебе завязать с этой привычкой, – ответил он. – Что с тобой происходит? Куда ты деваешь деньги?
– Хороший вопрос! Я и сам хотел бы это знать. Деньги приходят и тут же исчезают. А куда, неизвестно.
– Мне-то это известно, – с умудренным видом сказал Чик. – Я же все-таки детектив, верно? Если ты перестанешь возить по злачным местам свою шикарную дамочку, если откажешься от дорогой квартиры, от выпивки, удовольствуешься обычной машиной вместо этого «мазератти», который жрет столько бензина, если бросишь одеваться как кинозвезда, вот тогда, и только тогда ты перестанешь у меня занимать.
– Мудро замечено, старый бродяга. Очень мудро, – улыбнулся я Чику. – Так как же насчет сотни баксов до получки?
– Тебя послушать, можно подумать, что я банкир. Уж пятьдесят я как-нибудь наскребу, но ни цента больше, – Чик вынул из бумажника пятидесятидолларовую купюру и протянул мне. – Идет?
– Что же делать-то? – Я встал, подошел к нему и взял деньги. – Спасибо, Чик. В получку верну. Слово скаута!
– Ладно, до следующего раза. Нет, серьезно, Барт, пора тебе перестать транжирить деньги. Если полковник узнает, что каждые три недели ты по уши в долгах, ему это не понравится.
– Пусть больше платит.
– Ну и что? Ты просто будешь больше тратить, а все останется по-прежнему.
– Верно, – согласился я. – Сегодня с самого утра мудрые мысли из тебя так и сыпятся, – я подошел к большому окну и поглядел вниз на сверкающее под солнцем море, на песок и пальмы, тянущиеся на много миль, на обнаженные тела, полуприкрытые пляжными зонтиками.
– Господи! Что бы я дал, лишь бы оказаться там, внизу, среди этих аппетитных курочек! – вздохнул я. – Мы же только что довели свое дело до конца. Неужели полковник не может дать нам в поощрение за хорошую работу свободный день? Почему бы не дать?
– А ты спроси его, – отозвался Чик, не отрывая глаз от журнала.
Я закурил сигарету и, подойдя к нему, заглянул через его плечо. Он перевернул страницу, и мы оба присвистнули.
– Вот уж тут, как говорится, и святой не устоит, – сказал Чик. – Хотел бы я провести с такой девочкой недельку на необитаемом острове!
– Можно и на обитаемом!
– Вот тут-то ты и ошибаешься. На необитаемом ей ничего покупать не придется.
Зазвонил внутренний телефон. Чик нажал