пролет мне на голову. Отбежав в сторону и прислушавшись, уловил характерное методичной шуршание половой щетки о мрамор. Кто-то там наверху не особо старательно подметал лестницу, совершенно не заботясь о тех, кто в тот момент мог оказаться в самом низу, под уборщиком. Пока я соображал, кто бы это мог быть, как вслед за сухим мусором, летевшим довольно густым потоком, пролилась и настоящая вода, грязной лавиной хлынувшая с четвертого этажа. Этому действу предшествовал металлический звук упавшего ведра.
– Эй, кто там хулиганит?! – что есть мочи заорал я, пытаясь в полумраке рассмотреть наглеца.
– Ой, извините! У меня тут ведро случайно опрокинулось! – донесся сверху испуганный женский голос.
Я стрелой взлетел наверх и нос к носу столкнулся с незнакомой женщиной средних лет в форменном синем халате, с белой надписью «Славянка» на спине, пытающейся сморщенной серой тряпкой собрать в ведро разлившуюся по ступенькам лужу.
– Вы что здесь на ночь глядя грязь разводите? – грозно осведомился я у уборщицы, пытаясь незаметно восстановить сбившееся от быстрого подъема дыхание.
– Наоборот, – попыталась улыбнуться смущенная моим внезапным появлением женщина, – я эту грязь убираю.
– Я воочию видел, как вы тут убираете! Сначала мусором чуть не завалили с ног до головы, а после водой окатили!
– Извините, доктор, ради Бога! Но тут так темно, что ничего не видно! Сами видите, какое освещение на лестнице! – она ткнула рукой в сторону третьего этажа, где притаилась единственная на всю округу электрическая лампочка.
– Так, а почему вы днем-то не моете, когда вполне хватает дневного освещения? Для чего нужно драить полы, когда на улице уже темно?
– Почему, – обиделась тетенька, – я с самого утра на ногах! Только вот до этого участка лишь к вечеру добираюсь! Я же одна мою!
– Вы что, хотите сказать, что одна (!) моете весь госпиталь?!
– Да! – выпрямилась уборщица, уверенно отжимая в ведро последнюю порцию собранной с пола воды. – Одна. Так то мы вдвоем с Наташкой, это моя напарница, моем. Но она сейчас на больничном, – давление у нее подскочило. Обещали подмогу прислать, но, как всегда, не прислали!
– А что солдатиков, из команды выздоравливающих выделить нельзя? Или вы не просили?
– Да что вы, доктор! – уборщица с отчаянием замахала нечистыми руками, едва не задев мой почти белый халат. – Сейчас военнослужащих срочной службы привлекать к уборке строго-настрого запрещено.
– Вот как? Значит, они гадят, а убирают гражданские тетеньки?
– Примерно так. Раньше тут все солдатики да матросики мыли-убирали. А сейчас наша клининговая компания «Славянка» всем занимается от «Оборонсервиса». Может, в спальных помещениях солдаты, и моют полы, а все остальное на нас повесили.
– На вас, – поправил я, имея в виду одинокую уборщицу, с понурым видом стоявшую передо мной. – И как у вас сил только хватает? Тяжело же?
– И не говорите. Голова прямо раскалывается.