Елена Вайцеховская

Олимпийские игры. Очень личное


Скачать книгу

большие мои опасения – превратиться за полтора часа в снежного человека соответствующей температуры – тоже развеялись сразу. Прямо на стадионе два десятка добровольцев по очереди, разбившись на пятерки, устраивали танцевально-гимнастическое действо, а трибуны в заданном музыкой ритме колыхались в непрерывном скачущем экстазе. Любое событие на лыжне: виражи специальной машины, чуть свет нарезавшей пятикилометровую лыжню, старты патрульных групп, раскатывающих готовую трассу, – встречалось воплями восторга. И к тому моменту, когда в стартовом загоне появились первые участницы, толпа была наэлектризована до предела.

      Как мы болели за Егорову! Наученные горьким опытом ожидания победы на самой первой, пятнадцатикилометровой дистанции, где Люба проиграла знаменитой итальянке Мануэле Ди Чента, мы говорили о чем угодно, только не о том, что Егорова может выиграть. После поражения Люба выглядела настолько расстроенной, что, казалось, она может просто не успеть забыть о первой гонке и целиком настроиться на новый бой.

      Но она выиграла.

      Потом Егорова обессиленно сидела на снегу в нескольких метрах от финиша, а рядом, уткнув лоб ей в плечо, словно обиженный, несчастный ребенок, точно так же сидела и всхлипывала Ди Чента…

* * *

      – Люба, у меня просто нет слов!

      – Думаете, у меня есть? Я даже не чувствую сейчас ничего. Знаю, что бежать одеваться надо, иначе замерзну, но на самом деле даже на это сил нет.

      – Тогда до встречи через час?

      – Договорились…

      После поражения в первой гонке она отказалась со мной разговаривать. Я была в отчаянии, и Егорова, которую я расстроенно пошла провожать до автобуса, словно поняв это, вдруг очень мягко сказала:

      – Простите, но мне и правда не хочется сейчас ничего говорить. Вы ведь поймете, правда? Не обижайтесь…

      Двух значков с российской символикой оказалось достаточно, чтобы служащий пресс-центра пропустил нас после второй гонки в пустую комнату и встал снаружи, предварительно пообещав, что внутрь без нашего на то желания не попадет никто. И, к полному моему удивлению, на вопрос, каким временем я могу располагать, Егорова вдруг сказала: «Любым, я не тороплюсь. Автобус придет только через час. Да и там, – она кивнула на дверь, – разойдутся».

      – Вы настолько не любите журналистов? Или побаиваетесь?

      – Да нет. Просто в том состоянии, в котором я обычно бываю во время соревнований или перед ними, сложно отвлечься от внутренних мыслей и контролировать все, о чем приходится говорить. А пишут об этом по-разному. Далеко не всегда приятно. Да вы и сами слышали, какие вопросы задают. Не собираюсь ли я, по примеру Юхана-Улафа Косса, пожертвовать свои премиальные деньги на помощь детям, больным СПИДом. Что отвечать? При том, что никаких денег я еще и в глаза не видела. Но прекрасно знаю, что любое мое слово тотчас будет напечатано в сотнях изданий.

      – А что хотелось бы ответить?

      – Такие жесты могут позволить себе только очень богатые люди. Но это – не ответ, это