же безосновательное и бескомпромиссное мнение у бабушки было относительно кофе:
– Никогда не пей эту дрянь! В противном случае у тебя пожелтеет кожа.
Уоллис ей верила и, как она сама утверждает, никогда не пила кофе – у нее не было повода ставить под сомнение слова бабушки.
В целом, несмотря на какие-то мелочи и непростой характер Анны Эмори, Уоллис была счастлива в доме на Престон-стрит – ее любили, всегда брали с собой, куда бы ее родственники ни отправлялись. Уоллис была любимицей в доме, чего нельзя сказать о ее матери, Элис, – молодой вдове без собственных средств к существованию, зависящей от снисхождения свекрови и брата покойного мужа, которые с самого начала были против ее брака с Тэклом Уорфильдом.
Анна Эмори, оставаясь всю жизнь вдовой в темных одеждах, не принимала того, что Элис по прошествии четырех лет со смерти мужа начала общаться с другими мужчинами и вновь ходить на свидания. Бабушка Уорфильд уж никак не могла этого одобрить – она считала, что и для Элис вопрос замужества должен быть закрыт раз и навсегда, а такое фривольное поведение приписывалось дурной наследственности Монтекки. Со временем их противостояние усугубилось, и Элис ничего не оставалось, как съехать вместе с ребенком.
Анна Эмори была этому только рада, а Соломон, напротив, очень расстроился, так как за время, пока Элис жила в его доме, он успел в нее влюбиться.
Были ли отношения между ними, история умалчивает, но бабушка Уорфильд быстро поняла, в чем дело, и все решила за двоих – жениться на вдове покойного брата было бы для Соломона проявлением самого дурного вкуса. Кроме того, Анна Эмори была эгоистична и не хотела, чтобы и последний сын покинул ее. Она начала критиковать Элис буквально во всем, в каждой незначительной мелочи, и та, наконец, сдалась.
Когда Уоллис исполнилось четыре года, Элис приняла решение покинуть Уорфильдов, переехав в отель. Впрочем, там она тоже долго не задержалась. Бесси Лав Мэрримен (1864–1964; девичья фамилия – Монтекки), старшая сестра Элис, которая в дальнейшем будет упоминаться в книге как тетушка Бесси, сочла недопустимым, чтобы ребенок рос в замкнутом пространстве какого-то чудовищного отеля, лишенный общения с другими детьми. Будучи недавно овдовевшей, миссис Мэрримен, нисколько не колеблясь, пригласила Элис переехать к ней в дом в 1901 году. Ей было скучно и одиноко без мужа, а своих детей у нее не было. Элис и Бессиуоллис переехали на Чейсон-стрит, где прожили чуть больше года.
Дом тетушки Бесси также был типичным балтиморским строением – трехэтажное здание из серого кирпича, на первом этаже которого располагалась кухня и столовая, на втором – две спальные комнаты, а на третьем, как и у многих тогдашних обеспеченных американских семей, – прислуга.
Но и здесь Уоллис было одиноко. Супруг Бесси Мэрримен, Дэвид Баканан Мэрримен (или дядя Бак, как его называла Уоллис; 1856–1900), умер за год до их переезда к ним. Раньше он часто играл с ребенком и брал с собой, когда отправлялся