во время бури, стеллажи с аксессуарами валились, как карточная колода. Даже вороны закаркали во всё воронье горло, взвившись тучей на близлежащем кладбище. Грохот ещё разносился по залам, кабинетам и коридорам муниципального предприятия «Гробы и принадлежности», а Вольдемар уже выполз из-под останков экспозиции, которая представляла сейчас бесформенную кучу, состоящую из древесины (в основном дуба), бумаги и стекла. Венчал эту абстракционистскую коллекцию квадросинтезатор гипергроба, который, всё также невозмутимо возвышался на постаменте.
Медлить Мендельсон не привык и, словно альпинист-высокогорец, покоряющий вершины Альп, пополз по куче к постаменту. Через каких-нибудь полчаса машина времени была перед ним. Вольдемар профессиональным движением нажал клавишу с правой стороны корпуса, крышка откинулась, показав электронные внутренности квадросинтезатора гиперполя. Мендельсон счастливо улыбнулся и повалился в гроб времени. Крышка закрылась, зажёгся свет и Вольдемар остался один на один с различными табло и переключателями, нашпигованными в крышке. Все эти табло с лампочками плавно перемигивались и перемаргивались. Мендельсон попытался, было, понажимать на кнопочки и клавишки для изучения способа управления гробом времени, но вовремя вспомнил чем, а точнее каким заведением, закончились в прошлый раз его эксперименты. Единственное, в чём он сумел разобраться, так это в том, как отсюда выбираться. Кнопочка имела зелёный цвет и при нажатии на неё крышка плавно открывалась и закрывалась. Закрыв гроб, Вольдемар, разморённый поисками и приключения предыдущих дней, успокоенный своей невиданной удачей, спокойно уснул внутри.
Спал он ровно, без сновидений. Лишь один раз за ночь его спокойствие было нарушено осторожным стуком по крышке. Мендельсон недовольно отворил своё убежище и увидел ошарашенного сторожа. Тот, услышав грохот падающей экспозиции, долгое время не решался проверить в чём дело и добрался в выставочный зал лишь тогда, когда Вольдемар уже спал. Из единственного уцелевшего гроба доносился душераздирающий хрип (или храп?). Движимый любопытством сторож Афанасий постучал по крышечке гроба, гроб и открылся. В зелёном сиянии, окутывающем гроб, находился покойник. Покойничек потянулся и, недовольно проворчав: «Чего тебе надо, старая образина?» захлопнул крышку гроба.
Сторож с минуту постоял изумлённо, потом сказав: «Твою мать», бросился бежать. Афанасий бежал долго, остановившись лишь у дверей ближайшего храма Господня, что на другом конце города. Упёршись в двери богоугодного сооружения, он сказал: «Христа ради», и принялся истово молиться. С тех пор его часто видели местные прихожане во время молебнов, праздничных литургий и других мероприятий подобного рода. Афанасий ходил среди паствы, вещая слово Божие, говорил, что на него снизошла благодать Божия, но почему-то склонял всех к мусульманству, хотя осенял себя крестом.
Утром изумлённым взорам служащих фирмы