в ночи, великолепной мыслью Вольдемар и попытался театрально вскинуть руки. Руки не вскидывались, мешала смирительная рубашка. Рубашечка тугонько стягивала хлипенькое тело главы конторы изобретений. К тому же, по левую и правую сторону от директора конторы плечом к плечу сидели два крепко сбитых санитара. Один имел на себе бороду, второй, соответственно, усы. Вольдемар быстренько опустился с небес на землю, точнее в карету Скорой психоневрологической помощи, в которой он оказался весьма кстати, учитывая, что гения-изобретателя Чертоногова он видел совсем недавно именно в том лечебном заведении, куда с санитарами и направлялся.
«А из таких заведений быстро, как известно, не выходят. Особенно из корпуса для больных с патологией», – добавил, забывшись, Мендельсон вслух.
– Так точно, орёлик, – отозвался один из санитаров тот, который имел бороду.
– Да, быстро тебя теперича не выпустят, – подтвердил второй санитар тот, что имел усы.
Его слегка качнуло на ухабе и он наклонился к Вольдемару, дыхнув перегаром. Вольдемар поморщился.
– А долго нам ещё ехать? – спросил Мендельсон осторожно.
– Куды ж тебе торопиться, успеешь, – невозмутимо ответил человек с усами, – сегодня нам некуда спешить, у нас нынче праздник – день психоневрологических работников, всё отделение гуляет.
«Оно и заметно», – подумал Вольдемар.
– Слушай, Палыч, а не добавить ли нам по случаю, – предложил, икнув, бородатый.
– Отчего не добавить, обязательно добавим, – ответил, вновь качнувшись, усатый.
– Петро, остановись у ларька, – скомандовал водителю владелец бороды.
– Чё? – вопросил водитель обернувшись.
Мендельсон заметил, что тот был и без бороды и без (как это ни странно) усов. Машина слегка вильнула, но безбородый одной рукой, не оборачиваясь, выправил курс.
– Добавим? – переспросил он.
По его физиономии было заметно, что безусый начал отмечать праздник давно, задолго до наступления заветного дня работников психоневрологической промышленности.
– Держи, на два пузыря «Столичной», – сказал бородатый и сунул водителю деньги.
УАЗик снова вильнул и резко затормозил, едва не врезавшись во внезапно появившийся ларёк.
После того как добавили по «Столичной», общим собранием было решено добавить по «Пшеничной». После оной пошла в ход «Русская» и «Московская». Перепробовав отечественную продукцию, братья-санитары перешли к импортным аналогам. «Армани» медленно сменился «Распутиным», напополам со «Смирноффым», плавно переходя во французский коньяк «Наполеон» польского разлива.
Бутылки летели одна за другой из окна санитарной машины, словно отстрелянные гильзы из автомата Калашникова. Лишь опорожнив все спиртные запасы ларька, решили продолжить путешествие. Водитель попытался тронуться, но потерял руль. Он недоумённо шарил вокруг, не понимая кто похитил его