в коммуне. Мои соседи были в восторге от того, что могут поговорить с кем-то новым, от вливания свежей крови в их коллектив, заброшенный в африканские дебри. В подобных ситуациях ты обращаешь внимание на сходство, а не на различия, и запросто сближаешься с теми, с кем дома не подружилась бы никогда. С первого дня мы готовили еду и садились за стол с одними и теми же пятью людьми. У нас не было ни кино, ни телевизора, и единственной возможностью как-то развлечься оставались разговоры. Я, к примеру, во всех подробностях ознакомилась с любовной жизнью Виктора. Он пользовался большой популярностью у девушек в Локи.
В общежитии имелся независимый генератор и солнечные батареи, поэтому электричество у нас было, в отличие от остального Йироля, хотя и отключалось по вечерам. Вентиляторы переставали работать как раз в тот момент, когда мы укладывались спать, обливаясь потом в своих бетонных каморках при 45° жаре. Чтобы хоть немного отдохнуть, мы окунали простыню в ведро с водой и заворачивались в нее. За пару часов она полностью высыхала.
Если электричество не отключалось, возникала другая проблема. По ночам общежитие оказывалось единственным источником света на сотни километров вокруг, привлекая к себе полчища всех мыслимых жуков и насекомых. Их собиралось столько, что треск крыльев не давал нам уснуть, поэтому однажды ночью я вступила с ними в беспощадную битву. В кладовке я нашла распылитель и кое-какие инсектициды, напялила защитный костюм и пластиковые очки, и, как Терминатор, вышла на бой. Два дня наши уборщики выметали отовсюду трупы моих жертв.
Но даже несмотря на жару и насекомых, по меркам Южного Судана мы жили как короли. Продукты доставляли нам из Локи, в общежитии стоял водяной насос, а это означало, что в туалетах работал смыв. У нас имелись душевые, отдельно для мужчин и для женщин, пускай даже и на улице. И каждые две недели, когда уже начинало казаться, что жить так дальше невыносимо, нас по очереди вывозили в Локи на выходные, где можно было выпить в местном баре и поплавать в бассейне отеля «Трэкмарк».
В самом же Йироле развлекаться нам приходилось своими силами. Бывало, по вечерам мои соседи разговаривали на каком-нибудь одном языке – сегодня итальянском, завтра французском, потом немецком. К сожалению, я на них не могла связать и пары слов. Слушать мне нравилось, но смысла я не понимала абсолютно. Если мне хотелось развеяться, я слушала музыку: что-нибудь из 350 песен, закачанных на первого поколения iPod.
В такой обстановке посылки из дома казались просто даром небес. Почта в Йироль доставлялась регулярно, но вес пакета был строго ограничен – не больше 1 килограмма, – и мои друзья скрупулезно соблюдали это правило. Стоя с серьезным лицом за конторкой в офисе австралийской почты, они по одной бросали в картонную коробочку конфеты или мятные драже, пока весы не показывали 999 граммов. На мой день рождения они прислали праздничный набор: сухую смесь для торта, гирлянды и даже свечки. На День Австралии я получила надувного кенгуру и переводные татуировки с австралийским флагом плюс тюбик любимой приправы. Никогда в жизни я не была так счастлива.
Помимо этого, мы мало