результате мы пробыли в Орукуне долго – гораздо дольше, чем следовало.
В 2000 году в Орукуне имелась одна школа, один полицейский участок, один супермаркет и одна поликлиника. Город стоял у слияния трех рек – Уорд, Уотсон и Арчер, которые стекались из разных регионов Кейп-Йорка и впадали в залив Карпентария. С воздуха Орукун выглядел крошечным сухим пятнышком на одеяле зеленых болот: пять улиц на пять рядом с бокситовым летным полем. Вместо аэропорта на поле стоял расшатанный навес, рядом – бак с керосином. Пекло там страшно, но не сильней, чем в Элис, и повсюду была зелень.
На главной улице росли манговые деревья, посаженные еще при первой миссии. Местные старухи рассказывали, что Маккензи заставлял их полировать листья тряпками, а детей, воровавших манго, сек высушенным хвостом морского ската. На другой улице на сваях стояли характерные особнячки в квинслендском стиле, выкрашенные в ярко-желтый, оранжевый и синий цвета. Остальные постройки в городе были из пеноблоков – серые, они уныло возвышались над красноватой глиной дорог.
В конце Маккензи-драйв, у причала, находилось единственное в городе питейное заведение, таверна «Три реки». Она торчала там, словно бородавка – больше зданий ценой в миллион долларов в городке не было. Бизнес шел на ура. Поговаривали, что местный совет расплатился с кредитом на строительство всего за год. Администрация решила, что лучше завести собственный паб, чем продолжать борьбу за сухой закон, из-за которого подпольная торговля спиртным достигла небывалого размаха. Чтобы провезти алкоголь в город, где он полностью запрещен, нарушители пойдут на любые ухищрения; но если пару дней в неделю спиртное там будет доступно, их энтузиазм наверняка поубавится.
Таверна «Три реки» работала с четверга по субботу, и всего три часа в день. Там подавали только пиво, и только в зале – не навынос; если вдруг начиналась заварушка, городская администрация командовала закрыть бар. Но хотя изначально считалось, что с его помощью спрос на спиртное упадет, теперь было очевидно, что прогнозы себя не оправдали. Когда я приехала в Орукун, спрос значительно превышал предложение. Какие там заварушки – сплошное пьяное буйство.
В первые же выходные после приезда я ощутила это на себе. В пятницу вечером к поликлинике подкатила машина, из которой вывалилась целая толпа: крича и стеная, они занесли в двери мужчину без сознания. Язык у него распух и перекрыл дыхательные пути – из-за укуса тайпана, ядовитой змеи, – он мог вот-вот отдать богу душу. Я взялась его интубировать, но тут в поликлинику ввалился следующий, молодой парень с глубоким порезом в форме полумесяца на щеке. Передав укушенного другим сестрам, я осмотрела рану. Парень сказал, что его полоснули шипом морского ската – излюбленным оружием местных жителей. (Коллеги меня предупреждали, чтобы я не оставляла медицинский инвентарь без присмотра – хулиганы воровали из поликлиники эластичные бинты и с их помощью закрепляли шип на ладони, а потом дрались как настоящие