а это нам ни к чему.
– Ладно, будь по-твоему.
Так они и пошли. Впереди Арина Тучкова, за ней Михаил Федорович.
Вскоре Тучкова повела рукой в сторону больших ворот, справа и слева от которых тянулся дощатый забор, и пошла дальше, как ни в чем не бывало.
Михаил Федорович огляделся, никого не увидел, подошел к воротам, над которыми были установлены образа в киотах. Он толкнул массивную створку, она немного отошла. Михаил протиснулся в щель и прикрыл за собой створки.
Справа темнела избушка для сторожей, которых сейчас в ней, скорее всего, не было. Собак во дворе тоже не оказалось. Они лаяли где-то за домом, стоявшим посреди подворья. К нему вела дорожка, очищенная от снега.
Дом был обыкновенным для купеческого сословия. Четырехугольной формы, из бруса, который складывался мастерами так, что не оставалось ни малейшей трещинки для проникновения воздуха. При постройке не применялись гвозди, что очень удивляло иностранцев, приезжавших в Россию. Брус скреплялся зубцами и зарубами. Крыша была тесовая, покрытая березовой корой. На стенах вокруг окон резные узоры.
На крыльце с витыми столбиками стоял мужчина средних лет в тулупе.
Михаил подошел к нему и спросил:
– Купец Федор Табанов?
– Он самый, боярин.
– Дело у меня к тебе, купец.
– Знаю. Пройдем в горницу.
Они прошли в комнату, служившую для приема гостей. В красном углу образа, перед ними лампады, свечи.
Михаил, вытерев сапоги о рогожу, расстеленную перед дверью, перекрестился на образа, осмотрелся. На полу ковер, которых мало было и в московских домах. Вдоль стен лавки, покрытые тканью. Деревянный резной стол, застеленный скатертью, вокруг него тоже лавки. На окнах занавески. Скрыни, полки для посуды, всевозможные безделушки, среди которых деревянный лебедь с распущенными крыльями.
Хозяин дома одет в праздничную красную шелковую рубаху, широкую и длинную, подпоясанную узким ремешком. Порты из дорогого сукна заправлены в высокие сапоги.
– Откушать и выпить не желаешь, боярин? – спросил Табанов. – Есть пироги с мясом и рыбой, уха, копченая стерлядь, капуста квашеная. Пиво, хлебное вино, мед, квас. Что пожелаешь, то жена и принесет.
– Не надо ничего, Федор, благодарствую за приглашение. Но я пришел не трапезничать, а по делу.
– Об этом жена говорила. Только вот никак в голову взять не могу, какое у дяди наследника русского престола, брата царицы, вдовы самого Иоанна Васильевича Грозного, ко мне, какому-то купчишке, может быть дело?
– Да дело-то пустяковое, но ответь-ка сначала, Федор, согласен ли ты с тем, что с приездом Битяговского в городе порядка больше стало?
Табанов прищурился.
– Что-то ты мудришь, боярин. Тебе ли хвалить дьяка, который постоянно сует свой нос в дела вашей семьи?
– Но он же не по своей воле. Так повелел царь Федор на пользу Дмитрию.
– Ой ли? А я слыхал, что царю Федору нет никакого дела до царевича, и наследником Дмитрия на Москве не признают. Люди говорят, что вместо Федора государством правит Борис Годунов через сестру свою, жену царя. Он метит на престол. Или это