отметить, что все происходило быстро, стража была смята толпой. Стрельцы смогли лишь подойти к Кремлю, посадский люд остановил их. Те не знали, что делать. Приказ на усмирение бунта должен был отдать Битяговский, но он находился в толпе. А городового приказчика, который тоже мог это сделать, и след простыл.
Битяговский велел прекратить бить в колокол, но звонарь закрылся на колокольне. Набат не прекращался, поднимал все больше людей.
Тогда Битяговский спрыгнул с коня, бросился к толпе, избивавшей Осипа, и потребовал прекратить самосуд.
Дорогу ему преградил взбешенный, подогретый спиртным Михаил Федорович.
– Ты, пес? Сам прибыл? Да тут и щенок твой!
– Ты что, боярин? Ополоумел?
– Собака продажная! – Михаил ударил Битяговского кулаком в лицо.
Дьяк упал под ноги сына.
– Бей их! – взревел Нагой.
Отец и сын Битяговские бросились в дьячую избу, служебное здание, стоявшее в Кремле. С ними были Никита Качалов и Данила Третьяков, его товарищ, некстати оказавшийся у дворца.
Толпа выломала двери и вытащила их во двор, где забила до смерти.
Угличане растерзали виновников в смерти царевича, названных Нагими, но не успокоились. Они убили и всех людей, прибывших с Битяговским, однако этого оказалось мало.
– Весь род проклятый надо извести! На подворье дьяка, люди. Жену его и дочерей на суд праведный!
Толпа кинулась на подворье. Несколько человек схватили жену и дочерей дьяка и потащили в Кремль, остальные принялись грабить подворье, а поживиться там было чем. Бочки с вином рубили топорами и тут же пили ковшами, все ценное забирали, что не смогли унести, разбивали.
Архимандрит и игумен наконец-то смогли повлиять на события. Они остановили посадских, тащивших в Кремль жену и дочерей Битяговского, спасли их от гибели.
Трупы убитых, всего пятнадцать, по указанию Михаила Федоровича были брошены в ров Кремля.
Тело царевича горожане перенесли в храм.
Обычно в это время Борис Федорович находился в Кремле, но сегодняшний день был воскресный, праздничный. После обедни правитель прилег отдохнуть. Но не успел он и задремать, как слуга сообщил о гонце из Углича.
Сердце Годунова учащенно забилось, он инстинктивно почувствовал тревогу. Там случилось что-то серьезное, раз Битяговский решил срочно выслать гонца. Он приказал провести посланца в отдельную залу, в ту самую, где когда-то принимал дьяка.
Гонец выглядел крайне изможденным, еле держался на ногах.
– Долгих лет тебе, великий боярин.
– Тебе того же. Кто ты?
– Василий Жданов.
– Что за весть принес, Василий?
– Очень плохую, боярин.
– Что велел передать Битяговский?
Гонец взглянул на Годунова и заявил:
– Нет больше ни Битяговского, ни сына его, ни племянника, ни их ближних людей.
– Что? – Годунов никак не ожидал такого. – Как это нет?
– Дозволь, боярин, глоток воды, в горле сухо.
Годунов подал знак. Слуга принес Жданову ковш кваса.
Тот выпил его чуть ли не в один глоток и заявил:
– Вчера