вскочил и оказался непозволительно близко перед сыном фараона. Он шумно выдохнул и с ужасом осознал, что воздух из его ноздрей коснулся лица наследника Аменхотепа.
Перед Пареннефером стоял невысокий молодой мужчина с очень бледной кожей и вытянутыми чертами лица. Никогда прежде Пареннефер не встречал таких странных людей, не похожих на других. Худое тело, укрытое лёгкой белой тканью, казалось прозрачным в неверном голубом свете. У наследника были длинные руки и ноги, а пальцы, придерживающие ворот одежд у шеи, были настолько тонкими, что могли сломаться под тяжестью чашки с водой. Когда Пареннефер успел понять, что такое эфемерное существо может оставаться в живых только благодаря своей божественной сущности, он заглянул ему в глаза, и открыл рот. Это были глаза, которые он видел во сне вот уже много лет подряд. Глаза разного цвета: один карий и один голубой.
– Он больше похож на каменотёса, чем на рисовальщика, – сказал наследник Аменхотеп, глядя на мускулистые руки Пареннефера. – Давно ты учишься у мастера Туту?
– Семь лет, – ответил Пареннефер и удивился, как его голос может звучать уверенно, когда он сам так боится.
– Ко мне приходили намного более опытные мастера. Некоторые рисуют по двадцать-тридцать лет. Чем ты лучше?
Ответа на этот вопроса у Пареннефера не было, но к счастью, на помощь пришёл старик-архитектор:
– К чему слова, божественный наследник! Испытай его.
– Ты прав, мой старый советник, – кивнул Аменхотеп.
Наследник дважды хлопнул в ладоши, и появилось несколько слуг. Он отдавал приказания:
– Зажгите факелы! Принесите папирус! Дайте мастеру краски! Принесите стол и табурет, чтобы ему было удобно! И мне складной трон, чтобы я мог позировать!
Факелы загорелись, и только сейчас Пареннефер заметил, что солнце зашло, и на улице стало темно. Перед ним образовался стол с несколькими листами добротного выбеленного папируса, с десятком кистей и перьев разной толщины, а также множество чашечек с уже готовыми красками. В мастерской дяди Туту никогда у Пареннефера не было такого выбора материалов.
– Приступай, – приказал наследник.
Пареннефер поднял глаза и увидел, что тот уже сидит на троне, закинув ногу на ногу. Золотые украшения, которых он не заметил во тьме, были на руках, ногах и на одеждах наследника. На шее висел большой крылатый скарабей.
– Как я тебе уже говорил, наследник Аменхотеп хочет, чтобы его изобразили таким, какой он есть на самом деле, – сказал архитектор, подойдя к Пареннеферу и ободряюще положив руку ему на плечо, – Понимаю, работая в мастерской, ты всегда рисовал одинаково. Но нам сейчас нужно что-то другое, понимаешь? Вспомни, как рисует твой дядя Туту, и покажи всё, что умеешь.
Пареннефер взял в руку самую тонкую кисть, обмакнул её в чёрную краску и поднёс к папирусу. Рука ужасно дрожала, и он тщетно пытался успокоиться, глубоко дыша. Зажмурившись, Пареннефер сделал первый мазок в верхней части листа, и открыв глаза, понял, что получилась часть пышной сине-золотой