и неумолимо говорила только одно: все, что он делал, приводило каждый день к появлению нового врага. Врага, которого он должен был в дальнейшем завоевать, приняв хотя бы несколько его предложений без особых придирок. А это приведет к появлению новых врагов с какой-нибудь другой стороны.
Итак, это было его работой и его судьбой. Его любили, уважали и в то же время ненавидели и осмеивали. И никогда одно и то же чувство не исходило со стороны одного и того же человека более чем, несколько недель подряд.
И ладно бы, он мог четко выявить врага, которому можно посмотреть в лицо. Но нет… Пока он гулял по переулкам, покрытым зеленью и соединяющим различные здания университетского комплекса, или пока он шел через офисы, полные подчиненных, или по коридорам между аудиториями, ему казалось, что он идет по тропинке, по бокам которой сидят снайперы, готовые выстрелить в него при первом же неверном движении. Профессор, который сегодня с улыбкой приветствовал его, мог быть тем, кто через месяц-два осквернит его и посмеется над ним вместе с коллегами.
Это была отвратительная жизнь, но он ее сам выбрал, и он был выбран для нее, восемь лет назад. Однако вознаграждение было высоким. Он управлял самым важным университетом страны, что было очень престижно, он пользовался огромным авторитетом, который имели лишь избранные и которому многие завидовали.
И поэтому он был один. Один, как бездомная собака. С высоты вершины его великой державы дистанция между ним и окружающими людьми была такой, что человеческие отношения были невозможны.
Жена бросила его много лет назад, сохранив о нем воспоминания, как о своего рода дефективном организме, который функционировал только в рабочей среде, подпитываясь высокомерием и самодовольством, в то время как дома, в качестве мужа, он во всем был бесполезным и ни на что неспособным. Он не мог понять ее, он не умел общаться с женщинами, полностью сконцентрировавшись на своей карьере, своих делах, все более важных и престижных, но в то же время неинтересных и далеких от чувств. У них не было детей, поэтому, как только ей надоело жить с ним, как с дальним знакомым, она просто сменила адрес и подала на развод через свою подругу-адвоката. С тех пор они больше не разговаривали.
Сначала МакКинток не был очень огорчен. Он не проводил много времени дома, а когда и был дома, то не был особо расположен к семейному общению. Рабочий стресс переполнял его в то время, и путающаяся под ногами жена его раздражала. Он предпочитал остаться наедине с собой, в саду или библиотеке.
Через неделю после отъезда жены МакКинток, вернувшись домой, обнаружил там домработницу, которая выставила у двери чемоданы. На его вопрос, она смутилась и сообщила, что жена распорядилась о том, чтобы отправить личные вещи на новый адрес. Будто очнувшись от сна, он огляделся вокруг себя, инстинктивно ища свою жену, и только в тот момент до конца осмыслил ситуацию.
Он закрылся в себе, переполненный чувством вины, но в то же время неспособный переступить через барьер, который он выстраивал в течение многих лет стерильной супружеской