двух абсолютно разных людей, не считая женитьбы родителей? Я смотрела на свою соседку, склонившуюся над ноутбуком и строчащую очередное сочинение, и в который раз удивлялась, каким обманчивым может быть первое впечатление. Если руководствоваться знаменитой фразой «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты», то тогда либо Изабель должна быть последней стервой (что исключено, и субботняя ночь тому прямое доказательство), либо Уильям – святой в обличии дьявола (что также невозможно, поскольку все его поступки свидетельствуют об обратном). Тупиковое положение.
– Эмили, ты чего?
– А? – от неожиданности я вздрогнула и слегка расфокусированно уставилась на свою соседку.
– Я спрашиваю, ты в порядке? Сидишь, смотришь в одну точку.
– Просто задумалась, не обращай внимания.
Она пожала плечами и вернулась к своей работе. И вот тут мой мозг неожиданно выдал гениальную идею: а почему бы не спросить саму Бёрнс?
– Э-э, Изабель?
– Да?
– Можешь не отвечать, но… почему ты так заботишься о нём?
Блондинка с минуту обдумывала ответ, а затем вдруг резко захлопнула ноутбук и уселась напротив меня.
– Почему тебе так важно это знать?
– Попробую объяснить, – я также отложила комикс и поудобнее устроилась на кровати, превратившись в образец серьёзности. – Я невзлюбила его с того самого дня, когда увидела, как он при полной столовой надел тарелку с макаронами на голову Блейка Картера.
– Ты заступилась за него тогда, – кивнула Бёрнс.
– Да, и с тех пор мы с Уильямом постоянно пререкаемся, где бы ни пересекались. Это стало чем-то вроде привычки. Он всегда казался мне бессердечным и жестоким, поэтому я никогда не понимала, почему такой человек, как ты, не перестаёт общаться с ним после всего, что он сделал.
– Определяющее слово здесь – «казался». Неужели тебе никогда не приходило в голову, Эммс, что это всё его защитная реакция? Закон дикобраза, слышала о таком?
– Хочешь сказать, под «колючками» у Купера скрывается ранимая душа?
Изабель тяжело вздохнула.
– Не уверена, что я тот человек, который должен тебе открывать его светлые стороны, но, поверь мне на слово, я не стала бы защищать конченого урода.
– Вот это-то и удивляет.
Мы обе замолчали на некоторые время, обдумывая всё вышесказанное. Хоть убейте, но не вяжутся слова блондинки с поступками Уильяма. Что ж он за кубик Рубика в человеческом обличии?
– Мне всё же не даёт покоя одна вещь.
Изабель вопросительно приподняла бровь, призывая продолжить.
– В тот день, когда нас собрали в студии, я пришла раньше всех и нашла ежедневник Уильяма. Я не знала, что он принадлежит ему, когда открыла…
– Ты что, читала его дневник? – ошарашенно выкрикнула Бёрнс, не дав закончить мысль. – Господи, и как он тебя ещё не убил?!
– Да нет же! Как