королеву. Орлан укоризненно каркнул ей в след.
«Магия», – подумал Эрвин опять, глядя, Ирина и Эви разговаривают друг с другом. Легко, тихо, речь – как журчание, блестящий на солнце поток родника. Туземная речь, звонкая и переливчатая. У Ирины из горла – легко, будто здесь родилась, а не прилетела вместе с Эрвином на месяц в отпуск. Сам Эрвин без переводчика понять туземцев не мог, хотя даже пытался.
На поляне – дым колесом. Аккуратная, неспешная, деловая возня. Их сводная группа собиралась с рейда. Сводная, разная, но сжатая событиями в одно – Эрвин, Ирина и чернявый Пабло ДаКоста, матрос первой статьи – отпускники с корабля. Станислав Лаудон, учитель латинского языка – просто встретили по дороге. Старый Яго, истребитель чудовищ, его «коммандо» и Эви, королева змей – это он подбил на поляне грузовики, залив огнем синее, безбрежное небо. Сурово, но – на бамперах чернели кое-как замазанные христианские кресты. Трофей первого дня войны. Друга Яго «перечеркнутые» убили тогда, в Фидлите. У него на глазах, и спускать это за-так старый охотник не собирался.
И – последнее из того, что сейчас попалось Эрвину на глаза, но далеко не последнее по значимости:
Миа, дочь туманного леса. И беха, то есть списанный на гражданку БТР тип 82, старой десантной модели.
Этих двоих Эрвин не заметил сперва – восьмиколесная стальная машина спряталась от его глаз за вековым, в три обхвата стволом местного дерева. Услышал тяжелый железный лязг, шагнул в сторону и слегка обомлел. Было с чего.
Миа кормила бэху.
Стальную машину – с руки, как Ирина – птиц на поляне.
То есть не кормила, конечно – невысокая, тонкорукая и статная туземка сейчас осуществляла то, что в уставе походной службы косноязычно обозвано «процедурой заправки и первичного обслуживания боевой техники».
То есть выдвинула из-под днища машины револьверный станок и – медленно, неторопливо, загоняла в него по одной тяжелые топливные капсулы сверхвысокого давления. Движения тонких рук точны и плавны, даже торжественны. Гнезда проворачивались с тихим стуком, довольно урчал электромотор. Щурились на железном загривке стволы – два тяжелых ствола зенитного, спаренного пулемета. Трепетали на бампере пестрые ленты, трепетали темные волосы на ветру, Миа улыбалась, провожая ласковым словом каждую капсулу. «Ложечка за маму, ложечка за папу»…
Улыбка на лице пляшет – будто и впрямь похоже на то…
Капсулы были для женских рук тяжелы, но предлагать помощь Эрвин не стал. Не решился. Знал по опыту – дочь туманного леса тут же его пришибет. То есть вначале удивится, потом пришибет. Дикие люди на звездах, мол, живут, простых вещей не понимают.
На лице у Мии – татуированный соком «тари» ромб. Волонтерский знак, такой же, как у Эрвина на шевроне. И у бехи на избитой броне – он же, белой краской, в обрамлении резных оберегов и ярких, шелковых лент.
Миа