кашлянул. Воин откинул полог. Серый цвет полился внутрь, заливая гранит рассветной, призрачной хмарью. Зашипел залитый костер, люди встали, поднялись и пошли. И Эрвин пошел. Что оставалось? Туземцы шли тихо, след в след, тенями скользя меж низких, густых, клонящихся к земле веток. По небу струйками тек серый предрассветный туман. Тек, клубился, кутал пологом невысокие фигуры туземцев, застывал инеем росы на стволах. Высоко в небе чирикала птица. Тогда туземцы замирали – все. Харамбе доставал дудку, выводил короткую трель – три ноты, отрывисто, на птичий манер. «всё в порядке». Застывал на минуту, слушая шелест ветвей. По лицу плескались, вились клубами туманные тени. Потом махал рукой – вперед, мол. Шли вверх, потом вниз. Эрвин крутил головой, считал повороты, но скоро сбился. Лес вокруг был глухой, еловый. Одинаковый, до тошноты, вид. Пытался обламывать ветки – дали по рукам. Больно. А золотозубый, оскалившись, наклонился и распрямил, вернул тонкие зелёные побеги на место. Качалась трава. Лишь сбитая роса напоминала о прошедшем отряде. Высохнет – и все, будто и не шли они здесь никогда два десятка человек и один звездный оболтус под конвоем. Под сапогом захрустела, покатилась по осыпи мелкая галька. Расступились деревья, покатый холм мигнул в глаза проплешинами желтой, оплывшей глины. Впереди. А на другой его стороне стояла деревня.
Туземная деревня – Эрвин уже как будто видел ее. Как в Туманном лесу или Фиделите – поля расчищенной от леса и распаханной земли – правильным кругом, кольцом по земле и крутой, заросший холм в их середине. Невысокие, очень толстые, похожие на пивные бутылки деревья по краю, высокие, шумящие сосны – за ними, внутри.
Роща на вид и роща – дикая, если не обращать внимания на подстриженные кусты и свитые, переплетенные сеткой лиан ветки.
Заревел глухо гигантский зверь, Харамбе впереди замер, понимая руку вверх в защитном, отвергающем жесте. Затворы залязгали, Эрвин завертел головой. С трех сторон деревню окружала стена глухих гор, с четвертой высились громадные стальные ежи за которыми бродила голодная высоколобая тень. Треугольная голова, две мощные лапы, пупырчатая, желтая кожа, алая пасть. Сотрясатель. Золотозубый оскалился вновь – чуть нервно, как показалось. Что-то крикнул, Эрвин не разобрал – что. Харамбе встряхнулся, махнул ладонью опять. Зашагал – по ровному полю, прямо у зверя на глазах. Остальные – за ним, невозмутимо на вид, будто не на них косил алый глаз многотонный двулапый монстр. Земля под сапогами дрогнула, заскрипела протяжно сталь – зверь боднул стальные полосы лбом, яростно, но на вид бесполезно. Двутавровые, заросшие лианами балки скрипели и гнулись, но держали надежно. Эрвин пожал плечами и выкинул сотрясателя из головы. Пусть ревет. Харамбе свернул пару раз с прямого пути, зачем то делая восьмерку по ровному полю перед деревней. У Сотрясателя на глазах. Остальные шли за ним, след в след, не пытаясь поправить вожака или сократить путь. Эрвин, улучив момент, шагнул было в сторону. Его дернули за плечо, удержали на полушаге.