человек…
И больше ничего не надо…
Словопроходцы
Поэзию высаживают в зиму,
Чтоб по весне на паханых полях
Стихи всходили б, набирая силу,
И словом полнилась бы всякая земля.
Я слушал их, трудяг-поэтов русских,
Неопалимых адовым огнём —
С душою широченною, но узким
Идущих в гору торную путём.
Я видел их, российских словоносцев,
Распятых перекладиной строки —
Хранителей пера, оруженосцев,
Неписаных наследников любви.
Уставших провозвестников надежды,
Глаголом жгущих пагубы души.
В холщовых рубищах, а не в цветных одеждах,
Стоящих на колдобинах межи.
Я слышал то, как с их надрывным стоном
Плуг совести рвал в клочья борозду
И метил словом каждую версту,
Как колокольни метят долы звоном.
Я верю им, поэтам на Руси —
Каликам и баянам седобровым,
Колодникам и странникам суровым —
Я верю им, поэтам на Руси!
И может так случиться, что дойдёт
До мест, куда все умирают люди,
Их слово – так оно и будет —
И сохранит, и слюбит, и спасёт!
Помолвка
Всем от века скончавшимся и забытым поэтам
посвящается…
Я переписывал её —
Тетрадь своих воспоминаний —
Менял причёски у названий,
И в бочку с дёгтем капал мёд
Из лучшего того, что было
Пятнадцать, двадцать лет назад,
Того, что память сохранила,
Когда закончился парад.
Но высохли цветы, и разом,
Не запасаясь на потом,
Потрескались ampel и вазы,
И безуспешно бились лбом
О бронзу старенькой пружины
Два молоточка от часов.
Так, словно бы кричали: «Живы!
Мы живы, сбейте же засов!»
Но память, что та королева, —
Решает всё и вся сама.
Тем сводит надписи с ума,
Гоняя, как дворовых девок,
Полунамёки и штрихи,
Засечки, символы и знаки.
И брешут по ночам собаки
Её от травли и тоски.
Я переписывал не раз
Тетрадь своих воспоминаний,
Как граф Эдмон, копал я лаз,
Теряя веру в силу знаний.
Как вдруг, в одну из тех ночей,
В которых тлеет луч заката,
В увязке стареньких ключей
Нашёлся ключ от каземата.
Щелчок и поворот! И в ряд
Построились факелоносцы.
И жизни простенький наряд
Им память выдала для носки.
Решётка сдвинулась, и свет
Проник в темницу, сделав чудо:
Навеки сосланный поэт
Им извлечён был из-под спуда.
Навеки списанный сюжет
Был летописцем восстановлен.
И тем же