дзидзо на кладбище, и тот смущенно улыбнулся в ответ про себя, словно колдун при виде изумления простодушной толпы. – Пока мы забраковали восемь других претендентов, но ты о них даже не думай, рисуй, как умеешь. Мне это надо показать директору Ономадзу, он отнесет твою мазню директору Онесиба, она покажет это гендиректору Исибаси, а решение примет наш босс Ногоме. Извини, у нас бюрократия. До завтра сможешь успеть?
Иши кивнул, стараясь держаться на высоте, чтобы в нем не заподозрили хикикомори, хотя с каждым движением нога предательски хлюпала в намокшем ботинке. Он уже понял все, но виду не подавал: перед ним, действительно, стоял дзидзо. Как он сразу не догадался, хотя тот с первого взгляда на него был уже так похож…
Речь зашла о теме ближайшего номера, статье, написанной по просьбе одного из издателей. Главный, не вдаваясь в подробности и не называя имен заказчиков сверху, пояснил, параллельно листая верстку, что она должна стать скрытой рекламой медицинского бизнеса сам-понимаешь-кого (Киичи кивнул, но непосвященный в тонкости новичок лишь улыбнулся), его лекарственной фирмы, но тебя эти подробности не должны волновать, тебе надо сделать все дело к утру. В самой статье сумбурно излагались разные популярные теории сна, и способы их коррекции, от лекарственных до гипнотических, в которых Иши, разумеется, не разбирал ни черта. Главный все говорил и говорил ему что-то неинтересное про секреты смерти во сне, секса во сне, снохождения, ночных кошмарах и много чего другого, и заказчик статьи наверху неожиданно пожелал, чтобы главная иллюстрация к его статье о кошмарах была бы настолько страшная, что пробирала до самых костей.
– Страшная? То есть квайдан? Вы любите ужасы? – растерянно переспросил он, в надежде, что не ослышался.
– Страшная до истерики, вот чего мы хотим, – внимательно посмотрел на него человек-дзидзо, пуча глаза, словно учитель в школе на нерадивого ученика-старшеклассника, позабывшего все на экзамене.
– Ты забыл, как твой дядя Масаси выпрыгнул из окна и разбился головой об асфальт? – как бы невзначай сказал за спиной Киичи и толкнул его в бок. – А какая-то тетка не-помню-ее-дурацкого-деревенского-имени попала на переходе под поезд. И ее собирали тогда по кускам… Ты же рассказывал в классе по время занятий по ораторскому искусству, чтобы поразить публику…
Он начал судорожно вспоминать, но ничего, кроме кровавых простыней, расстеленных на асфальте, не вспомнил, и затряс головой. Ей-богу, не до того.
– О деньгах можешь не волноваться, – понял его жесты превратно дзидзообразный без пояснений и на листке бумаги написал тут же цифру с большими нулями, и молча повернул страничку к нему. – Согласен? Или работаешь за еду?
Он кивнул молча, отметив вдруг про себя, что о самом главном тут вслух отказывались говорить. Дождь за окном усиливался, размывая изображение на стекле до ползущих алых огней, и он начинаешь невольно