тени рыцарей Круглого Стола.
Так у них заведено: каждое столетие
Приглашает в Камелот их король Артур.
Старый Мерлин вносит в зал две сыромятных плети
И встаёт король Артур – величав и хмур.
Говорит король: «Вы все знали Ланселота.
Я любил его, как брат, доверял – и вот
В час, когда я рано утром ехал на охоту,
Мерлин мне сказал, чтоб я вернулся в Камелот.
То, что я увидел там, вам давно известно.
Я был добр, слишком добр – и в том моя вина.
Тот кто бьётся за любовь – должен биться, честно,
Но как воры сгинули рыцарь и она.
Я поклялся их казнить – и был я клятве верен,
Хоть при жизни их уже не встретил никогда.
Мой старинный верный друг, всемогущий Мерлин
Отыскал и силой чар их привёл сюда.»
Замолчал король и сел, побледнев от гнева,
А влюблённых подвели к позорному столбу.
Старый Мерлин указал на тело королевы
И с улыбкой подал знак чёрному рабу.
Бил Джиневру чёрный раб сыромятной плетью,
И позор своей любви видел Ланселот…
Так у них заведено: каждое столетье
Едут рыцари на казнь в замок Камелот.
Финал баллады о Ланселоте и Джиневре
(написанный специально для Марины Томиловой и Ирины Абушаевой)
– Рыцарь любезный приснился мне ныне
В латах блестящих на белом коне.
Бога молю, чтобы Вы в Палестине
Вспомнили изредка и обо мне.
– Милый мой друг, я ни к чёрту не годен.
Латы ржавеют от крови врагов.
То, будь он не ладен, ищу Гроб Господень,
То мавров калечу, то еретиков.
– Рыцарь мой верный, рыцарь мой тайный,
Годы плывут, как круги по воде.
Я Вам расшила рубашку цветами —
Дайте мне слово при встрече надеть
– Что Вам за радость, прекрасная дама,
Ждать инвалида из дальних краёв?
Вам не обидно ли будет, когда мы
Встретившись, нашу помянем любовь.
– Мы друг на друга ничуть не обидимся,
Нам ли роптать на фортуну свою?
Ведь мы же увидимся? – Да, мы увидимся.
Ах, мы увидимся снова… в раю.
Песня о стукачах
В любую эпоху донос назывался доносом,
В любую эпоху стукач был подонком и гадом.
Теперь, слава Богу, покончили с этим вопросом,
И прежний донос именуется просто докладом.
Стукач, что палач, на полу ел из плошки за дверью,
Стукач, что палач, презираем был и ненавидим,
Но вот мы прогрессом ударили по суеверью,
И если взглянуть беспристрастно, то что же мы видим?
От министра до врача, от юриста до бича,
От стариков до школьников – внучат
Проверены, испытаны, уверены, воспитаны —
И все стучат, стучат, стучат, стучат, стучат.
Зачем нам