Веру.
– Веруся! – радостно воскликнула она. – Это ты! Вот неожиданная радость-то!
Ну, заходи скорей. А это кто?
– Так, один знакомый, попутчик, – немного смутилась Вера. Затем, обернувшись к Борису, проговорила:
– До свидания, Борис Яковлевич. Спасибо, что проводили. Встретимся завтра на вокзале.
Еще по дороге они договорились, что в Нальчик поедут вместе. На следующий день, к десяти часам утра Борис был уже на вокзале, купил два билета до Нальчика на пригородный поезд, который отходил в 10:30, и сел на скамеечку. Через несколько минут подошла и Вера.
– А, вы уже здесь! – воскликнула она. – А я опоздала!
– Да нет, – ответил Борис Яковлевич, – поезд отойдет еще через двадцать минут. Ну, пойдем в вагон.
В двенадцать часов дня они уже были в очереди, состоявшей главным образом из мужчин, перед стоявшим на балконе здания областного военкомата столиком, над которым на стене висело объявление, написанное химическим карандашом на куске оберточной бумаги «Регистрация командного и начальствующего состава».
За столом сидел худой капитан с измученным лицом. Было видно, что он по-настоящему не спал уже много ночей и что устал безмерно. Тем не менее, преодолевая усталость и напрягая все усилия, он каждому обращавшемуся к нему человеку старался ответить как можно вежливее и спокойнее. В большой очереди стоявших перед столом людей, явившихся с направлениями или какими-либо другими документами, было очень мало. Большинство составляли люди с рапортами и заявлениями, в которых они просили, а некоторые прямо-таки требовали, чтобы их немедленно мобилизовали и отправили на фронт. Некоторые говорили, что они недавно сражались на Халхин-Голе, что у них есть опыт, и что Красной Армии без них в настоящий момент просто нельзя обойтись. Другие уверяли, что опыт Гражданской войны, которую они провели в какой-нибудь славной героической дивизии или армии, дает им право быть в первых рядах защитников Родины. Много приводилось самых разных доводов подходящими к столу людьми, и всем им капитан старался как можно толковее и вразумительнее объяснить, что их очередь еще не пришла, что им нужно продолжать трудиться там, где они служат и работают сейчас, что их работа тоже нужна фронту и что… Ну, одним словом, говорил то, что в этих случаях в это время, наверно, говорили тысячи таких же капитанов и майоров в тысячах военкоматах страны сотням тысяч, миллионам советских людей, желающих как можно скорее попасть в армию, на фронт, чтобы успеть принять участие в разгроме наглого фашистского зверя. Ведь все в то время полагали, что война с фашистской Германией продлится самое большее 4–5 месяцев и что временные неудачи пограничников – это явление чисто случайное и очень кратковременное.
А вот подойдут наши доблестные красноармейские части, помчатся на врага могучие танки, взовьются в воздух тучи самолетов, и враг в панике побежит в свое фашистское гнездо, где и будет безжалостно уничтожен.
Так, между прочим, думал и Алешкин в момент подхода к столу капитана. Предъявляя ему направления военкомата,