тряпку на рынке требовали миллион.
На руках у Таты сидел старый рыжий кот Иповар – жалкое общественное создание, которое соседи кормили по очереди.
Несколько секунд Тата молча смотрела на гостей, и Галя внутренне содрогнулась: «Ох, что сейчас будет!» Но всё обошлось: Тата сказала «здрасьте» и, не обращая внимания на Клима, подошла к его дочке.
– Тебя как зовут? Китти? Так дело не пойдёт: тебе надо найти новое революционное имя. Меня, например, зовут Тракторина, но ты можешь называть меня Тата. Хочешь кота Иповара погладить?
– Хочу! – обрадовалась Китти.
– Её Татьяной зовут, – с досадой сказала Галя, но Клим не придал значения Таткиному вранью:
– Пусть играют, как им нравится.
Пока мать заваривала чай, Тата принялась рассказывать гостям о своём знаменитом отце-комиссаре.
– Это он? – спросила Китти, показывая на портрет Ленина над письменным столом.
Тата вытаращила глаза.
– Ты что, это не мой отец! Вернее, он отец… но не только мой, но и всех людей, потому что он вождь мирового пролетариата!
Китти ничего не поняла.
– Мой папа вон сидит, а этого дядю я не знаю.
– Как?! – изумилась Тата. – Это же… это…
– А почему ваша прислуга ночует на сундуках? – спросила Китти. – Наша Капитолина спит на мешке с деньгами. Они шуршат, если на них попрыгать.
Тата медленно перевела взгляд на Клима.
– Ма-а-ам! Мне нужно тебе кое-что сказать!
Они вышли в коридор, и она набросилась на Галю:
– Ты кого привела?! У него прислужники спят на мешках с деньгами!
Галя зажала ей рот ладонью.
– Тише ты, ради бога! Нет никаких мешков! Китти всё выдумывает!
– Да? А почему у него дочь не знает, кто такой Ленин?
– Потому что они только что приехали из Китая. Если бы дядя Клим рассказал Китти о Ленине, она могла бы ляпнуть что-нибудь на улице, и их бы арестовали!
Тата призадумалась: ей было известно о зверствах китайской полиции.
– Ладно, пойдем назад, – смилостивилась она.
4
Тата научила Китти играть в декабристов: они взобрались на подоконник и поехали в Сибирь. Кактусы были жандармами, сопровождавшими их в ссылку.
Галя налила Климу чаю и достала печенье, купленное втридорога у соседки, которая работала на кондитерской фабрике «Красный Октябрь». Вроде бы всё шло как надо.
– Ты ведь бываешь на Лубянке, правда? – вдруг спросил Клим по-английски.
Галя не донесла чашку до рта.
– С чего ты взял?
Он показал на извещение из профкома ОГПУ, воткнутое за провод у выключателя: «Убедительная просьба ликвидировать задолженность по членским взносам».
У Гали затряслись руки. Тата – дура! Ведь ей сто раз говорили: «Убирай почту в стол!»
Отпираться было бесполезно.
– Я ничего такого не пишу про тебя! Если хочешь, я буду показывать тебе свои рапорты… Я не…
Клим покачал головой:
– Да ладно…