что немцы, как и англичане, – отличные солдаты. Американцы брали численным превосходством и техникой, а эти могли сражаться один против десяти. В последние недели операции союзников в Италии, когда крах нацизма стал очевиден даже фанатикам, я иногда жалел немцев. Не тех, кто сдавался в плен, а тех, кто, понимая, что обречен, продолжал отчаянно сражаться. Впрочем, в плен к ним я бы ни за что не хотел попасть. С пленными немцы обращались хуже, чем англичане с бурами.
– Та война была сто лет назад, и буры нас, между прочим, тоже убивали. Только мы вас давно простили, а вы нас до сих пор – нет, – вскипел Монтгомери.
– Англичанам легко быть объективными. Когда вы последний раз воевали на своей территории? В XI веке, если не ошибаюсь? – мгновенно парировал Эк. – Одно дело, когда дерутся солдаты, другое – когда сжигают твой дом, мучают и убивают родных и близких, сгоняют их в концлагеря.
Южноафриканец был, безусловно, прав. Народ Эка много натерпелся во время англо-бурской войны. В самом начале XX века, задолго до Освенцима, британцы первыми в мире организовали концлагеря и проверили свое изобретение на бурах. Чтобы лишить войска противника поддержки, они согнали на огороженные участки все бурское население от мала до велика. Иным способом не получалось сломить сопротивление двух маленьких, но непокорных бурских республик: Трансвааля и Оранжевой. Большая часть народа в английских концлагерях вымерла, не пережив голода, болезней и страданий.
Атмосфера явно накалялась. Я порывался перевести разговор на что-нибудь нейтральное, но сидевшая рядом Кора фан Блерк, единственная в клубе женщина, поспешила успокоить.
– Не волнуйтесь. Они часто спорят, но никогда не ссорятся по-настоящему. Более преданных друзей трудно себе представить.
И впрямь, вскоре беседа вновь обрела первоначальный размеренный ритм, который задавало неторопливое смакование замбийского пива «Моси» и популярной на юге континента южноафриканской водки «Князь Пушкин», на этикетке которой красовалась надпись кириллицей: «Настоящий русский имперский спиртъ».
Хотя друзья впервые встретились в Замбии, куда попали после долгих скитаний по свету, они с изумлением обнаружили, что их пути скрещивались и раньше. Итон и Монтгомери учились в Англии в одной школе, а Монтгомери и Эк бок о бок сражались в Африке и в Италии. Трудно найти людей с более несхожими характерами. Итон, несмотря на доблестную военную карьеру, мягок и застенчив. Монтгомери, всю жизнь, за вычетом военных лет, проработавший архитектором, порывист и решителен. Эк, владелец крупнейшей в Лусаке бензоколонки, фермы и многого другого, всегда держался невозмутимо и рассудительно.
По-разному оценивали они и войну. Для Джона она была тяжкой и кровавой работой, на которой выпало испытать горечь поражений, потерю боевых друзей, чувство бессилия, но и радость победы. Для Эка, ушедшего на фронт добровольцем и фактически подростком, Вторая мировая стала школой жизни. Там он научился преодолевать страх, ценить маленькие