что на ней был ее любимый махровый халат с крупными цветами. К груди Лидочка прижимала точно такую же резиновую сумочку с банными принадлежностями. Они все тут с такими ходили в душ. Длинные спутанные волосы Лидочки развевались за спиной, как водоросли.
– Что стряслось, дорогая? – спросила Таня, когда Лидочка с воем промчалась мимо нее, топая, как слониха. – Лида, остановись!
– Там, там… – Лидочка резко встала, обернулась и тут же начала пятиться к своей комнате.
– Что там? Мышь? Крыса?
Таня закатила глаза, припоминая Лидочке прошлогодний переполох, когда та так же вот летела по коридору из душа почти голышом. Лидочка тогда еле успела полотенцем обернуться, выбегая. Оказалось, в душе по ее ноге пробежал мышонок.
– Там… Господи, ужас какой! – Лидочка всхлипнула. – Там Лиза!
– Где там?
– В душевой. В душевой Лиза.
Крупные цветы на ее махровом халате вдруг пришли в движение. Лидочку начало трясти.
– И что Лиза?
– На ней… На ней нет… – Лидочка снова завыла.
– Одежды? На ней нет одежды?
Таня ядовито заулыбалась. Ей было известно, что Лиза избегала посещать душевую, когда там кто-то был. Стеснительной была от природы или скрывала какое-то физическое уродство, было непонятно. Но себя голую Лиза ото всех прятала.
– На ней нет лица! – прохрипела Лидочка.
И ее вдруг стошнило прямо в коридоре. Прямо в метре от Таниной двери.
– Твою же мать! – взревела Таня, бешено вращая глазами. – Ты чего наделала?! Убери немедленно!
Она отперла свою дверь, швырнула резиновую сумочку у порога, поставила заварочный чайник на тумбочку, снова заперла дверь на ключ и решительным шагом двинулась к душевым. Бедная Лидочка кинула на пол свое банное полотенце, пытаясь вытереть блевотину.
Шум воды в душевой был слышен издалека. Понятное дело, Лидочка не закрыла ни одной двери. Ни в саму душевую, ни в раздевалку, которая располагалась перед кабинками. Вода била мощными струями в двух кабинках. Одна оказалась пустой. Понятно, оттуда выбежала Лидочка. Таня боком протиснулась вдоль стены, выложенной дешевым кафелем, перекрыла воду. Шагнула ко второй кабинке. Дверь была прикрыта, но не заперта. Она потянула ее и…
И заорала благим матом, пятясь.
Голая Лиза сидела в самом углу, подтянув колени к подбородку. На ней действительно не было лица. Но не в том смысле, когда так говорят о расстроенном человеке, о человеке, убитом горем. А в том смысле, что так говорят об убитом человеке. О человеке, с лица которого содрали кожу.
Как она вышла из душевой, Таня плохо помнила. Еле переставляя ноги, дошла до своей двери, где все еще торчала Лидочка, пытаясь утоптать в махру полотенца рвоту. Таня еще удивилась способности этой крупной женщины передвигаться с такой бешеной скоростью после всего увиденного. Ее лично ноги едва держали.
– Видела?! – Лидочка повернула к ней болезненно сморщенное лицо.
– Видела.
– Что