матери «целую», ей наверняка этого хотелось», – запоздало спохватилась она, натренированным движением накидывая шёлковое тёмно-коричневое покрывало на разобранную половину кровати.
Очутившись в роскошной ванной комнате с баснословно дорогими хрустальными умывальниками, мраморными полами и позолоченными кранами, она начала с придирчивым интересом рассматривать своё лицо в увеличивающем зеркале. С этого жизненно важного процесса начиналось каждое её утро. Сейчас Маринино внимание привлекло крохотное красноватое пятнышко на щеке, и она, включив дополнительное освещение, долго и сосредоточенно исследовала предмет. Затем наморщила лоб, вытянула губы, немного кривляясь; провела пальцем под глазом, натягивая кожу и как бы разглаживая морщинки. Потом грустно вздохнула, снимая халат и вешая его на крючок, и открыла прозрачную дверь душевой кабины.
Марина любила принимать душ по утрам. Именно душ, а не ванну. Он будоражил, тонизировал, настраивал на трудный день. А ванна – это для неженок, которым приносят кофе в постель их мужья.
Гриша никогда не приносил ей кофе, тем более – в постель. Однако раньше они любили принимать ванну вместе. Брали с собой не шампанское, как это часто практикуют в слащавых мелодрамах, а бутылочное светлое пиво. Оно приятно пенилось на губах, стекало солоноватыми струйками по шее и подбородку, пока не окунёшься с головой и не смоешь его ароматной мыльной водой. Гриша любил целовать её подбородок, а особенно – «пивной подбородок», как он сам его называл, шутя. Впрочем, это было давно и не здесь. Этот дом она ремонтировала и обставляла практически самостоятельно, как раз в тот момент, когда у них с мужем наступил ощутимый разлад в отношениях. Нет, разумеется, Марина сделала специально для него отдельный кабинет с хорошей акустикой и толстыми стенами, чтобы он, классический пианист с мировым именем, мог репетировать на своём инструменте в любое время дня и ночи. Правда, в глубине души она уже тогда понимала: Грише в этом доме места нет.
Упругие струйки тёплой воды стекали по обнажённому телу, ласкали его… Ах, хорошо! Давно никто не прикасался к этому самому телу. Она уже и не помнила, когда ЭТО с ней случалось в последний раз. Впрочем, нет, как же… Ведь был у неё парнишка – танцор вроде, или актёр из сериала. Она и не помнила толком. Даже имени его не помнила. Столкнулись в ночном клубе, вместе покружили по прокуренному танцполу в пьяной разнузданной ламбаде, а потом поехали к нему, в неухоженную убогую однушку в Кузьминках. Марине тогда было так плохо, что хоть волком вой, а у него – молодое тело, крепкие плечи, всё остальное тоже в порядке. Только легче ей так и не стало. Наверное, потому что её не любили. Хотя, если уж честно, как полюбишь человека за несколько часов?
Продолжать знакомство она не захотела, да и юноша не горел желанием. Расстались наутро по взаимному согласию и без малейшего сожаления.
Она вытерлась, затем намотала полотенце на влажные волосы, соорудив высокий тюрбан. Достала из углового шкафчика крем для